За густыми, похожими на папоротники кустами, усеянными росой, Абдулла обнаружил источник — оказалось, что это скромный мраморный фонтан посреди другой лужайки, залитой светом гирлянд из фонариков, развешанных по кустам, отчего струйки воды казались чудесными золотыми и серебряными полумесяцами. Абдулла в восторге кинулся к фонтану.
Лишь одного не хватало ему для полного счастья, и, как бывает в самых прекрасных снах, оно там и оказалось. По лужайке на встречу ему шла, мягко ступая по густой траве босыми ножками, невозможно прелестная девушка. Воздушные одеяния позволяли заметить, что она стройна, но вовсе не худа — в точности как принцесса, о которой мечтал Абдулла. Когда девушка приблизилась, Абдулла увидел, что личико у неё не такое правильное и овальное, каким должно было быть лицо его принцессы, а в огромных тёмных глазах не было и следа поволоки. Напротив, они смотрели на него с явным интересом. Абдулла поспешно внёс в свои мечты соответствующие поправки, поскольку девушка была очень, очень красива. А когда она заговорила, её голос отвечал всем его мечтаниям — он был лёгок и весел, словно журчание фонтана, но одновременно решителен и твёрд.
— Ты что, новая разновидность служанки? — спросила девушка.
Абдулла подумал, что в снах часто задают странные вопросы.
— Нет, о шедевр моего воображения, — ответил он. — Знай же — я потерянный сын чужеземного князя…
— А, — кивнула она. — Тогда другое дело. Значит ли это, что ты не такая же женщина, как я?
Абдулла в некотором изумлении уставился на девушку своей мечты.
— Я не женщина! — воскликнул он.
— Правда? — усомнилась она. — На тебе платье.
Абдулла опустил взгляд и обнаружил, что, как часто бывает во сне, на нём действительно ночная рубашка.
— Это такое чужеземное одеяние, — поспешно сказал он. — Моя родина очень далеко отсюда. Заверяю тебя, я мужчина.
— Нет, — возразила девушка. — Не может быть. Ты совсем иначе выглядишь. Мужчины вдвое толще тебя в обхвате, а на животе у них жир, который называется брюшком. Лица у них сплошь покрыты седыми волосами, а на голове гладкая блестящая кожа. А у тебя на голове волосы, как у меня, а на лице их почти нет!
Когда же Абдулла не без возмущения коснулся шести волосков на верхней губе, девушка спросила:
— Может быть, у тебя под шапкой тоже голая кожа?
— Разумеется, нет! — воскликнул Абдулла, гордившийся своей густой волнистой шевелюрой. Он поднял руку и стянул с головы то, что оказалось ночным колпаком.
— А, — сказала девушка. Личико у неё стало озадаченное. — У тебя волосы, почти такие же красивые, как и у меня. Не понимаю.
— Кажется, я тоже, — признался Абдулла. — А не вышло ли случайно так, что ты видела слишком мало мужчин?
— Конечно, мало, — отвечала девушка. — Как же можно! Разумеется, из мужчин я видела только отца! Но видела я его столько раз, что знаю, о чём говорю!
— А… а что, ты никогда не выходила из дому? — растерянно спросил Абдулла. Она рассмеялась:
— Но я же сейчас не в доме! Это мой ночной сад. Отец велел разбить его, чтобы солнце не погубило мою красоту.
— Я хотел сказать — в город, на людей посмотреть? — поправился Абдулла.
— Честно говоря, пока нет, — сказала красавица. Эта мысль, по всей видимости, её тревожила — во всяком случае, девушка отвернулась и присела на край фонтана. Снова взглянув на Абдуллу, она продолжила: — Отец говорит, что, когда я выйду замуж, то смогу иногда выходить в город, если, конечно, муж не будет против, только это будет другой город. Отец хочет выдать меня за принца из Очинстана. А до тех пор, само собой, мне нельзя покидать эти стены.
Абдулла слышал, что некоторые занзибские богачи держат своих дочерей — и даже жён — будто в темницах и запрещают им покидать дворцы. Ему частенько приходило в голову, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь так упрятал Фатиму, сестру первой жены его отца. Однако сейчас, в этом прекрасном сне, ему казалось, что обычай этот совершенно возмутителен и бесчестен по отношению к такой прелестной девушке. Ничего себе — она даже не знает, как выглядит нормальный молодой мужчина!
— Извини, что спрашиваю, но разве очинстанский принц не староват для тебя и не страшноват с виду? — осторожно поинтересовался он.
— Ну… — с явным сомнением протянула девушка, — Отец говорит, что принц сейчас в самом расцвете сил, как и он сам. Но я полагаю, всё дело в звериной природе мужчин. Отец говорит, что если какой-нибудь мужчина увидит меня прежде, чем я покажусь принцу, то сразу влюбится и похитит меня, а это, естественно, нарушит все отцовские планы. Отец говорит, все мужчины — звери. Ты зверь?
— Ни в малейшей степени! — возмутился Абдулла.
— Так я и думала, — кивнула девушка и озабоченно посмотрела на него. — Мне тоже не кажется, что ты зверь. И это представляется мне дополнительным аргументом в пользу того, что на самом деле ты не мужчина.
(Видимо, девушка принадлежала к тем людям, кто, раз измыслив теорию, от неё не отступается.)
Подумав с минутку, она спросила:
— А не могло получиться так, что твоё семейство по каким-то причинам взрастило тебя в неведении относительно твоей истинной природы?
Абдулла едва не воскликнул: «На себя посмотри!» — но, поскольку это было бы вопиющей неучтивостью, он просто мотнул головой, с умилением думая, как это любезно с её стороны — тревожиться о нём и как эта тревога красит её прелестное личико.
— Вероятно, это как-то связано с твоим чужеземным происхождением, — предположила она и похлопала по бортику фонтана рядом с собой. — Присядь и расскажи мне о своей родине.
— Сначала назови мне своё имя, — попросил Абдулла.
— Оно довольно глупое, — смутилась девушка. — Меня зовут Цветок-в-Ночи.
Абдулла подумал, что для девушки его мечты ничего лучше и придумать нельзя. Он с обожанием взглянул на неё.
— А меня — Абдулла, — сказал он.
— Надо же, — возмущённо воскликнула Цветок-в-Ночи, — тебе даже дали мужское имя! Сядь же и всё мне расскажи.
Абдулла присел на мраморный бортик рядом с ней и подумал, что сон его необычайно правдоподобен. Камень был холодный. Брызги из фонтана намочили ему рубашку, а сладкий аромат розовой воды, исходивший от Цветка-в-Ночи, весьма реалистично мешался с благоуханием садовых цветов. Но это был сон, а следовательно, мечты Абдуллы здесь становились самой настоящей правдой. Поэтому Абдулла рассказал девушке и о дворце, в котором жил, когда был принцем, и о том, как его похитил Кабул Акба, и о том, как ему удалось сбежать в пустыню, где его нашёл торговец коврами.
Цветок-в-Ночи слушала его, затаив дыхание.
— Ужасно! Невероятно! — воскликнула она наконец. — А не мог ли твой отец, чтобы обмануть тебя, вступить в сговор с разбойниками?