– И почему же?
– Мама увидела, как он ее внучку на колени к себе посадил – и тут же руку ей под юбку, – объяснила Ингрид. – А малой шесть лет.
– Ясно, – сказал Страйк.
– А потом свалил и меня кинул: за комнату две недели не платил – и с концами. Ну и ладно, попутный ветер в зад.
– Не знаешь, куда он подался?
– Без понятия.
– И как с ним связаться, тоже не знаешь?
– Вроде у меня в мобильнике его номер забит, – сказала Ингрид. – Не знаю, может, он уже недействителен.
– Можешь сказать…
– Где ты видишь у меня мобильник? – спросила она, поднимая руки.
Лайкра и сапоги подчеркивали каждый изгиб ее тела. Под тонкой тканью торчали отвердевшие соски. Но Страйк старался смотреть не на них, а в глаза девушки.
– А можно позже встретиться, чтобы ты сказала мне его номер?
– Нам запрещено клиентам сведения сообщать. Условия контракта, миленький: поэтому и телефоны нельзя при себе таскать. Ну ладно уж, – продолжила она, разглядывая его с головы до ног, – только для тебя, раз ты вломил этому уроду и весь из себя герой войны и все такое прочее, так и быть, встречусь с тобой после работы.
– Вот это, – ответил Страйк, – будет просто здорово. Спасибо большое.
И подумал, что кокетливый блеск в ее глазах, скорее всего, ему только померещился. Возможно, так на него подействовали запахи массажных масел и недавние мечты о теплых, скользких телах.
Выждав минут двадцать, чтобы Мама поверила, будто услуги были запрошены и предоставлены, Страйк покинул «Тайскую орхидею» и перешел на другую сторону улицы, где в машине ждала Робин.
– Двести тридцать фунтов за старый номер мобильника, – сказал он, когда она отъехала от тротуара, направляясь в центр городка. – Надеюсь, оно того стоит. Нам нужна улица Адама и Евы – девица говорит, вот тут сразу направо, – кафе «У Эпплби». Там она назначила мне встречу.
Робин нашла, где припарковаться, и они, коротая время, обсуждали то, что Ингрид сказала о Брокбэнке, и поедали булочки, которыми Страйк поживился на шведском столе. Робин начала понимать, откуда у Страйка лишний вес. Раньше ей не приходилось оставаться на задании больше суток. Когда еду покупаешь исключительно в придорожных киосках и жуешь ее на ходу, недолго скатиться к фастфуду и шоколадкам.
– А вот и она, – сказал Страйк минут через сорок, выбрался из «лендровера» и зашел в кафе.
Робин увидела блондинку, теперь одетую в джинсы и полушубок из искусственного меха. У нее была фигура гламурной модели, и Робин вспомнила Платину. Прошло десять, пятнадцать минут; ни Страйк, ни девушка не появлялись.
– Сколько нужно времени, чтобы продиктовать номер телефона? – недовольно спросила Робин у салона «лендровера»; в машине ей было зябко. – Я думала, ты хотел еще в Корби ехать.
Он сказал ей, что ничего не было, но как знать? Наверное, было. Не иначе как девушка покрыла Страйка маслом и…
Робин забарабанила пальцами по рулю. Интересно, что подумала бы Элин, узнав, как Страйк провел этот день? Потом ее как ударило: она вспомнила, что не проверяла сообщения от Мэтью. Достав из кармана пальто мобильный, Робин удостоверилась, что бывший жених так и не прорезался. После того как она отказалась идти на день рождения его отца, Мэтью умолк.
Страйк с блондинкой вышли из кафе вместе. Ингрид, казалось, не хотела расставаться. Когда он махнул ей на прощание, она потянулась к нему и чмокнула в щеку, а потом уверенной походкой от бедра пошла своей дорогой. Страйк перехватил взгляд Робин и, садясь в «лендровер», состроил виноватую мину.
– Ты, как видно, заинтересовался, – отметила Робин.
– Не особо, – сказал Страйк, показывая ей номер, забитый в его телефон: НОЭЛ БРОКБЭНК МОБИЛЬНЫЙ. – Девочка просто любит поговорить.
Будь Робин сослуживцем-мужчиной, Страйк уж точно добавил бы: «Она на меня запала». Ингрид откровенно заигрывала, неторопливо просматривала контакты в телефоне, вслух размышляла, сохранился ли у нее номер, отчего Страйк заподозрил, что девица просто его разводит; еще она спрашивала, испробовал ли он настоящий тайский массаж, вызнавала, зачем ему понадобился Ноэл, любопытствовала насчет его прежних расследований, особенно насчет дела о гибели красавицы-модели, с которого началась его известность, а под конец с ласковой улыбкой настояла, чтобы он и ее номерок записал, «на всякий пожарный».
– Не хочешь сейчас проверить номер Брокбэнка? – предложила Робин, отвлекая внимание Страйка от уходившей Ингрид.
– Что? Нет. Тут надо подумать. Если он сам ответит, второй попытки у нас может не оказаться. – Он посмотрел на часы. – Поехали, я не хочу опоздать в Кор…
У него в руке зазвонил телефон.
– Это Уордл, – сказал Страйк и включил громкую связь, чтобы Робин тоже могла послушать. – Что нового?
– Мы опознали тело, – ответил Уордл. Какая-то нотка в его голосе указывала, что имя им знакомо. Последовала короткая пауза, но ее было достаточно, чтобы в растревоженном сознании Страйка промелькнул образ той девочки с маленькими птичьими глазками. – Келси Платт – это она спрашивала у тебя совета, как ампутировать себе ногу. На полном серьезе. Шестнадцать лет.
Облегчение и недоверчивость в равных частях обрушились на Страйка. Он потянулся за ручкой, но Робин уже записывала.
– Она училась на воспитателя и в колледже познакомилась с Оксаной Волошиной. Келси жила в Финчли со своей сводной сестрой и ее гражданским мужем. Сказала им, что уезжает на две недели на практику. О ее исчезновении они не заявляли – не видели оснований для беспокойства. Ждали, что сегодня она вернется. По словам Оксаны, Келси не очень ладила с сестрой и напросилась туда лишь на пару недель, чтобы свой угол был. Похоже, девчонка все продумала, писала тебе с того адреса. Сестра, конечно, в полном раздрае, оно и понятно. Толку от нее пока особо не добьешься, но почерк Келси она опознала. А что Келси хотела избавиться от ноги, для нее тоже не стало сюрпризом. Мы взяли образцы ДНК с расчески. Все совпало. Это она.
Скрипнув пассажирским сиденьем, Страйк наклонился к Робин, чтобы прочитать ее записи. Его пропахшая табаком одежда немного отдавала сандалом.
– Значит, сестра живет не одна? – уточнил Страйк. – С мужчиной?
– На него мокруху не повесишь, – ответил Уордл, и Страйк не усомнился, что коп уже предпринял такую попытку. – Сорок пять лет, бывший пожарный, не в лучшей форме. Убитые легкие и железное алиби на интересующие нас выходные.
– Выходные?.. – начала Робин.
– Келси уехала от сестры вечером первого апреля. Нам известно, что умерла она второго или третьего – ее ногу вы получили четвертого. Страйк, тебе придется сюда вернуться, у меня есть вопросы. Ничего особенного, но нам нужны официальные показания по поводу тех писем.
Больше сказать было почти нечего. Приняв благодарность Страйка за информацию, Уордл положил трубку. Повисла тишина, которая, как показалось Робин, дрожала, будто от землетрясения.