— Насколько я знаю, допрашивал. Во всяком случае, еще вчера собирал из свободных сотрудников группу на поиски второго лже-комиссара.
— А кто еще присутствовал при допросе?
— По-моему, Байкалов…
Подпоручик нашелся в дежурной части, и как раз снимал показания с задержанного. Голицын поздоровался с «совенком» и сказал, что хочет сам допросить террориста. Дмитрий кивнул и мудро пошел перекурить на улицу. Дежурный по управлению поручик Фефилов помялся, но тоже вышел. Подполковник вплотную подошел к настороженно замершему пленнику и некоторое время разглядывал его в упор. Когда наконец молодой человек явно занервничал, стал отворачиваться, покашливать и рассматривать свои ногти — обломанные и кое-где с черной каймой, Голицын спросил:
— Кто заказчик?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин подполковник! — гордо выпрямился пленник.
— Кто поручил вам взорвать штаб-квартиру Службы охраны высшей администрации?
— Никто! Мы сами. В знак протеста!..
— Кто «вы»? И в знак какого протеста? — оловянным голосом продолжал допрашивать Андрей.
— Мы, то есть Союз патриотов России! Нас немного. Пока. На завтра за нами пойдут миллионы!..
— Где-то я это уже слышал… Как ваше имя-отчество?
— Михаил Григорьевич Казаринов, присяжный стряпчий Петербургского коммерческого суда.
— Верю… А вашего напарника?
— Не знаю…
— Ложь! Штабс-капитану Теплякову вы его уже назвали, и задержание его — всего лишь вопрос времени. Так почему бы не сказать мне?
— А почему вы решили, что я предал друга, выдав его местонахождение какому-то штабс-капитану?
Пленник смотрел прямо в глаза, а на губах играла презрительная улыбка. Андрей выругался про себя. Эх, Антон! Развел тебя какой-то мальчишка, заставил ноги топтать по всему городу!..
— Это была плохая идея, Михаил Григорьевич. Штабс-капитан — человек импульсивный, и даже я не знаю, что он с вами сделает, когда поймет, что вы его разыграли. Не в вашем положении шутить. По вам виселица плачет!..
— Неправда. Я знаю законы лучше вашего, господин подполковник! — Казаринов теперь откровенно развлекался. — А погонять лишний раз псов государевых по помойкам и закоулкам даже интересно. И потом, вы сначала докажите, что взрыв — это наших рук дело.
— Это вопрос времени, господин стряпчий, — тоже оскалился Голицын. — А пока вы будете сидеть под следствием за подделку и использование государственных документов. Но еще раз: как только мы докажем вашу причастность к взрыву государственной службы, Нерчинских рудников вам не миновать. Поверьте, я постараюсь, чтобы вы попали именно туда! Вопрос только в том, кто из вас признается первым, а кому не повезет.
Казаринов побледнел и сглотнул.
— Значит, если я вам признаюсь, то не попаду в Нерчинск?
— Ага. Вы в курсе, что такое серебряные рудники. Очень хорошо. Тогда у вас есть фора перед вашим напарником. Вперед!
Андрей невольно поморщился — снова заболела голова, и он вынул из кармана новый порошок доктора Павлова. Казаринов, между тем, прикрыл глаза и шевелил заметно отекшими от наручников пальцами — видимо, взвешивал все «за» и «против». Наконец он решился.
— Записывайте, подполковник…
— Я запомню. А вы потом при официальном допросе всё подпишете.
— Его зовут Евгений Васильевич Аничков. Он — приват-доцент Петербургского университета.
— С какого факультета?
— С химического… Бомбу изготовил именно он. Сказал, что в своей лаборатории.
— Что ж, талантливо получилось… А кто стрелял в штабс-капитана Гринько?
— Не я! — замотал головой Казаринов. — Я и стрелять-то не умею.
— Ну, это мы потом проверим, — снисходительно похлопал его по плечу Голицын. — А пока вы все правильно делаете: валите напарника. Так и поступают трусливые и подлые люди, припертые к стенке. Браво, Михаил Григорьевич!..
— Я правду говорю! — истерически всхлипнул стряпчий. — И документы липовые — его рук дело!
— Ну да. А вы, стало быть, практически жертва обстоятельств, которую злой и коварный террорист принудил участвовать в своем злодеянии? — посуровел Андрей. — Полноте, Казаринов. За содеянное придется отвечать, и меру вашей вины определит суд. А пока я бы на вашем месте подумал, что еще вы могли бы сообщить следствию об антигосударственной деятельности Великого востока народов России? Только не пытайтесь убедить меня в том, что слышите об этой организации впервые!..
Неудавшийся террорист колебался недолго.
* * *
Ближе к вечеру в расчищенном от обломков зале для совещаний бастрыгинского особняка собрался почти полный состав группы, работавшей по плану операции «Аврора». Голицын оглядел «совят», безмерно уставших, но горящих решимостью довести дело до конца, и сказал:
— Господа, несмотря на ряд ошибок и просчетов, операция проходит в целом неплохо, и есть реальные шансы на успех. Собрано уже достаточно доказательств наличия преступного сговора некоторых государственных лиц, политических деятелей и агентов иностранных разведок, прежде всего, британской, целью которого является потрясение устоев Российского государства и свержение царствующего монарха, государя императора! Не хватает некой малости, нечто обобщающего, сводившего бы все имеющиеся факты к общему знаменателю. Я не знаю, что именно это может быть, но оно непременно существует. Мы на верном пути, и нас не остановить никакими угрозами, проверками лояльности, прямыми терактами!
Ответом ему были дружные аплодисменты. Поднялся штабс-капитан Тепляков и доложил, что полчаса назад обнаружили второго террориста, участника взрыва здесь, в особняке, Евгения Аничкова.
— Где же его нашли?
— В борделе мадам Полетаевой.
— О как! — присвистнул Андрей. — Неплохо схоронился.
— Через часок городовые привезут. Пообщаемся, — кивнул Тепляков.
— А что там с дамой Некрасова?
— Фотографии готовы, Андрей Николаевич, — откликнулся со своего места Петя Лапиков.
— Показывай!
Глянул и глаза на лоб полезли.
— Вот черт! Это же… Элис Веллингтон?!
— Пропавший в прошлом году агент британской секретной службы? — насторожился Верещагин и тоже взялся рассматривать фотографии. — Точно. Она самая!.. Откуда?
— Хотел бы я знать… — Голицын помрачнел, качая головой. — Интересно, Денис в курсе? — пробормотал себе под нос.
— Господин Некрасов после посещения ресторана так и остался у нее, — доложил Харитонов. — Он вообще редко куда-нибудь выходит. Дамочка не в пример чаще это делает. И каждый раз меняет обличье!
— То есть?
— Ну, наряжается по-разному. То светской дамой, то служанкой, то гимназисткой… Монашкой вот вчера вырядилась.