– Возможно, я так и поступлю, – произнес я, позволив Аркадию уговорить себя. – А то в этом лесу одичал совсем.
Далее последовал вопрос, который я ожидал, вот только ответа на него не существовало.
– А Надежда думает возвращаться? – и, смягчив сказанное белозубой улыбкой, Аркадий добавил: – А то такой видный парень, как ты, без присмотра не останется. Девки живо подберут!
– Ничего не могу сказать наверняка… Приедет – буду рад, а если нет… Что ж, значит, так складывается судьба. Давай еще по одной накатим, а то лезет в голову всякая дребедень, никак не могу от нее отделаться!
Выпили еще по одной. Без тостов, без какой-то прелюдии. Просто влили в себя хмельную прохладную жидкость. Я чутко прислушался к себе, осознавая, как она быстро разбегается по жилам, будоража застоявшуюся кровь.
Неожиданно во дворе громко и испуганно заржал конь.
– Что за дела? – подошел к окну Аркадий. – Может волки балуют? В последнее время они нередко в поселок заходят. Обнаглели совсем!
Ржание усиливалось, а потом вдруг разом прекратилось на самой истошной ноте.
– Пойдем, глянем, – предложил я, поднимая с угла свою винтовку. – Не нравится мне все это.
Держа винтовки наготове, спустились по скрипучему дощатому крыльцу в небольшой двор, подсвеченный комнатным светом. В углу двора стояла телега, груженная сеном, и тут мы увидели бьющуюся в конвульсиях лошадь. Через огромную рваную рану на шее обильно фонтанировала темная густая кровь. Глаза у животного были расширены от ужаса. Полное ощущение, что животному хотелось поделиться с нами собственными страхами, но вместо этого из горла вырывался лишь кровавый смертельный хрип.
– Проклятье! – метнулся Арсений к лошади.
– Постой, – попридержал я его за руку. – Медведь может быть рядом. Он только этого и ждет, чтобы мы подошли к ней.
Лошадь издала еще один щемящий вздох и затихла. Вокруг серо – ни цветов, ни красок, лишь сумрак да глубокие тени. Где-то среди дворовых построек прятался медведь-людоед, рассчитывая на нашу роковую ошибку. Звери способны быть очень терпеливыми.
Истошно завыла в пристрое корова, почувствовав враждебный запах. Медведь прятался где-то в глубокой тени, сверлил нас своими черными глазами, полагаясь на нашу беспечность. Не дождешься, братец, мы начеку!
– Он где-то здесь, я это нутром чувствую.
Двор небольшой, спрятаться особенно негде. В одном углу – сено, укрытое рубероидом, в другом – том, что поближе к крыльцу, жестяная бочка, в противоположном, подле изгороди, – какое-то тряпье, укрытое… Неожиданно тряпье колыхнулось. И прежде чем мы успели вскинуть карабины, сокрушив изгородь, медведь метнулся в сторону улицы.
Аркадий, приладив приклад к плечу, прицелился в медведя. Шансов поразить зверя в темноте было немного, но вот если он его ранит, то зверь причинит немало бед…
– Не стреляй, он уже ушел!
Медведь уже забежал за угол, и под лай разбуженных собак устремился огородами в лес, где тотчас укрылся за могучими стволами.
– Вижу, – недовольно буркнул Аркадий. – В нескольких шагах был, сволочь, ведь можно было с одного выстрела положить. Жаль Гнедую… Любимица детей была, все сахаром ее кормили. Набедокурил и убежал. Он ведь вернется.
– Не вернется, не переживай, – успокоил я приятеля. – Это был Антошка, он меня выслеживал. Вот только никак не могу понять, каким образом ему удалось узнать, где я нахожусь, ведь я же сюда приехал на машине. Следов после себя не оставлял.
– Медведь – зверь умный. Знал, где тебя искать. В сторожке тебя не оказалось, в тайге тоже нет, значит, ты ушел в поселок. Думаю, что он не одну избу обнюхал, прежде чем сюда прийти. Ты будь в следующий раз побдительнее, что ли…
– Постараюсь. Ты меня прости.
– За что? – удивился Аркадий.
– За лошадь. Если бы я к тебе в гости не пришел, так она бы живой осталась.
– Лошадь, конечно, жаль… Но ты себя не кори, не ты ведь ее лапой по горлу… Я вот что сейчас подумал, может, он и у меня не случайно появился, ведь шкура Машкина у меня в сарае лежит. Вот он Гнедую и задрал! А медведь хитро поступил. Зашел с подветренной стороны, прямо через огород, так что Гнедая даже не учуяла. А когда осознала, кто рядом, так было уже поздно. Ну чего ты приуныл? Пойдем в дом! Да и комарье какое-то злое! А завтра покумекаем, как нам дальше поступать.
* * *
Следующее утро началось с громкого стука почтальона Матвеича – седенького дядьки лет семидесяти – в запертую калитку.
– Открывай, хозяин! Твоему гостю письмо пришло!
Удивляться не приходилось, поселок у нас был небольшой. Новости по нему разлетались почти мгновенно. А уж если к кому-то заглянул гость, так это известие в списке едва ли не горячих новостей.
Аркадий вышел во двор, отворил скрипучую калитку и, перекинувшись с почтальоном несколькими фразами, забрал письмо.
– Держи, – протянул он конверт. – Догадываешься, от кого? – хитро прищурился Аркаша.
Век технологий пришел даже в медвежий угол, а потому нередко можно было встретить охотников со спутниковыми телефонами. Мобильная связь была здесь редкостью, разве что в крупных населенных пунктах. Так что письма в конверте успешно конкурировали с электронными сообщениями.
Письма мне писали нечасто: было всего-то три постоянных адресата. Мой закадычный школьный друг, который хотя бы раз в полгода приезжал ко мне в тайгу; двоюродный брат, особенно близкий мне человек, и самый желанный корреспондент, конечно же, Надежда.
Письмо было от нее, я это почувствовал сразу, как только увидел шагнувшего во двор почтальона. Послание несло в себе какую-то невероятную энергетику. В его руках был не просто белый конверт с цветной маркой, а кусочек солнца, на мгновение озаривший мою душу. Я очень ждал этого письма и вместе с тем невероятно опасался содержимого, которое могло перечеркнуть не только мои чаяния, но и все то, что когда-то меня связывало с Надеждой.
Вскрыв конверт, долго не отваживался прочитать письмо, а когда уже не оставалось сил терпеть, наконец взял его в руки. Письмо оказалось теплым, в нем угадывалась прежняя Надежда – тонкая, умная, любящая. И каким же нужно было оставаться чурбаном, чтобы отпустить от себя такую удивительную и нежную девушку! Нужно было сделать все возможное, чтобы она осталась со мной; подыскать подходящие слова, убедить ее в том, что наша жизнь друг без друга превратится в бесконечную муку. Возможно, что именно таких слов она от меня и ждала все это время. При нашем последнем расставании, выходя из избы, она слегка замешкалась у дверей. А нужно было просто обхватить ладонями красивую голову и заглянуть в серые, полные любви глаза. Вот тогда бы она никуда не делась!
Последние строчки письма были таковыми: «Да, мой милый, и еще вот что. Я выезжаю к тебе, и не смей меня отговаривать. Все-таки мы с тобой муж и жена, и всегда должны оставаться вместе, что бы ни случилось. Мы достаточно себя помучили».