Ночью, когда гости и хозяева разошлись по своим спальням и Кэти крепко уснула, Скарлетт пробралась в комнату Ретта.
– Ты рискуешь репутацией, моя кошечка, – сказал он, смеясь и обнимая ее. – Разве может невеста до свадьбы приходить по ночам к жениху? Нам придется вести себя очень тихо, чтобы никто не догадался, что ты здесь…
Он подхватил ее на руки и уложил на кровать. Дрожь пробежала по телу Скарлетт, когда он прижался губами к ее губам. Но уже через несколько мгновений оно стало разгораться от страсти. Ретт был нетороплив и терпелив, как самый нежный любовник, и она буквально таяла от счастья в его объятьях…
– Любимый, я не хочу, чтобы эта ночь была последней…
– Успокойся, Скарлетт, это не последняя наша ночь, – Ретт нашарил свои сигары, спичка на миг осветила умиротворенное лицо. – Тебе ведь известно, что я чертовски живучий тип. И, видно, не такой уж грешник, если господь помогал мне во всех драках и дуэлях. А в Америке – кроме, пожалуй, Чарльстона – нигде и понятия не имеют о дуэльном кодексе. Помню, на золотых приисках сцепились мы как-то с одним старателем из-за участка. Вся толпа тут же вывалилась из салуна и заполнила площадь, оставив лишь небольшой пятачок посередине. Никому и в голову не пришло останавливать нас, договариваться о виде оружия… Выбив из его рук нож, свой я тоже отбросил, но успел выхватить пистолет первым.
– Ты убил его? – не слишком удивилась Скарлетт.
– А что мне оставалось?.. В подобных местах не принято щадить противника, да он и не собирался просить пощады. Иногда дерутся до первой крови, но чаще – насмерть. Знаешь, бывают очень забавные условия поединка. Однажды, в Сан-Диего, мы стрелялись «на ку-ку»…
– Как это?
– Дело вышло из-за одной мулатки.
– Из-за цветной? – поразилась она.
– Повторяю, случай вышел в Сан-Диего. Белые мексиканки испанской крови очень строгие женщины, а эта жила при салуне. Борделей там нет. Кажется, ее звали Хуанита. Думаю, она была квартеронкой. Хуанита оказывала мне знаки внимания, пока ее возлюбленный гонялся за мустангами по прерии.
– Какие именно знаки внимания? – в голосе Скарлетт послышались нотки ревности.
– Самые разнообразные, – нагло усмехнулся Ретт. – Полукровки всегда очень темпераментны. И ты, моя прелесть, тому подтверждение.
Скарлетт предпочла удовольствоваться его завуалированным комплиментом и поторопила:
– Ты стал жить с этой девицей, и что дальше?
– В один прекрасный день мустангер вернулся и предъявил Хуаните счет, располосовав ей щеку ножом. Жаль, испортил хорошенькое личико… А после кинулся ко мне. Нам не позволили драться в салуне. Общество постановило: это должна быть дуэль по самым жестким правилам. «На ку-ку». Соперников запирают в абсолютно темном помещении, снабдив шестизарядными револьверами. По договоренности первым подает голос обидчик. Он говорит «ку-ку», а соперник стреляет на звук. Подав голос, нельзя сходить с места до выстрела, но никто не увидит в темноте, если ты отклонишься или присядешь. После выстрела оба имеют право переместиться. Потом «кукует» второй соперник… И так до тех пор, пока один из них не замолчит.
– А если пули в пистолетах закончатся раньше?
– По-моему, до этого обычно не доходит. Тамошний народ отлично стреляет. Наверное, договариваются перезарядить оружие на ощупь….
Сигара пыхнула, и Скарлетт увидела, что Ретт улыбается.
– И чем закончился тот поединок?
– Если мы с тобой сейчас разговариваем, видимо, я убил того мексиканца, – рассмеялся Ретт.
Она подивилась своей глупости, затем вздохнула и спросила:
– Неужели ты не боишься?
В полумраке спальни прозвучало искреннее:
– Единственное, чего я боюсь, – вновь потерять тебя, едва найдя. Тебя и нашу дочь.
– Ну вот, разве это не достаточный повод? – настаивала Скарлетт.
– Для мужчин, моя кошечка, честь превыше всего.
– Мне кажется, вы слишком усложняете себе жизнь этими понятиями о чести… Пустые слова!
– Не скажи… Давай представим на миг, во что превратится мир, если не думать о чести – мужской чести, я имею в виду.
Он затянулся сигарой, и дым поплыл в лунном свете к распахнутому окну.
– Любой мужчина сможет оказывать знаки внимания любой понравившейся женщине, независимо от того, свободна она или замужем. И девушкам не нужно будет осторожничать в обращении. Ведь если мужской чести нет – к чему женская? Девицы станут крутить со всеми кавалерами подряд, женщины тоже не откажут своим поклонникам, а мужья-рогоносцы не посчитают себя оскорбленными, потому что им наплевать… Ведь не будет существовать понятия мужской чести.
– Что за чушь ты несешь, Ретт? – возмутилась Скарлетт.
– Пойдем дальше, – продолжал он, игнорируя ее реплику. – Не скованное кодексом чести человечество очень скоро превратится в сборище подонков и негодяев. Отсутствие страха перед осуждением за неблаговидный поступок, возможность безнаказанно оскорблять, обманывать…
– На свете и без того полно подонков и негодяев, – перебила она.
– Но все-таки, дорогая, большинство придерживается общепринятых правил морали и кодекса чести. И слава Создателю, что кто-то когда-то их выдумал. Без них жизнь превратилась бы в бедлам.
– Помнится, в свое время ты учил меня не задумываться над тем, что не имеет значения, и не обращать внимания на общепринятые правила. И разве ты сам не нарушал их?
– Молодости свойственна склонность к бунтарству, к несоблюдению правил. Именно тогда мы совершаем немало ошибок. А с тобой… Я просто забавлялся, видя, как легко трансформируется твоя гибкая совесть. Несколько лет ты была моим любимым объектом для наблюдений.
– Ретт, хватит шутить! Я правда боюсь, – прижалась она к нему.
– Не бойся, любовь моя, я не позволю этому типу меня продырявить. Иди в свою комнату, а я пару часов посплю, мне рано вставать.
Однако, закрыв за ней дверь, Ретт даже не прилег.
Ему надо было написать два письма. Берясь за первое, которое он собирался адресовать своему поверенному в делах, Батлер грустно усмехнулся: он вспомнил, как неоднократно беспечно проводил ночи накануне дуэлей в веселой компании, нисколько не заботясь о том, что будет, если удача отвернется от него и наутро его убьют. Человеку, обремененному большим состоянием, обязательствами перед родственниками, да еще недавно обретенными женой и дочерью, есть о чем позаботиться перед поединком.
Письмо поверенному состояло из чисто деловых указаний, касающихся имения в Данмор-Лэндинге, предполагаемого расширения добычи фосфатов, фабрики по их переработке, покупки и продажи акций. Адвокат получил инструкции на целый год, по окончании которого управление имуществом Батлера полностью перейдет в руки его сестры и брата. Счетом в банке они смогут пользоваться сразу после открытия завещания.