В результате атаки наши части станицу Кущевку не заняли, противник оставался на занятых им позициях. Потери с нашей стороны – 400 человек убитых и раненых, около 200 лошадей. Со стороны противника – максимум 100–150 зарубленных и покалеченных, три человека пленных. Трофеи – шесть мулов, пять автоматов.
Вывод – операция была организована плохо, непродуманно, атака конницы была направлена на водный рубеж, занятый хорошо организованной системой огня противника.
Всего, по всему фронту Кущевка, Шкуринская, Канеловская было уничтожено не более 500–600 человек немцев, в плен взято 13 человек. В донесении, написанном в штаб фронта, было указано – казаками зарублено 5 тыс. человек и взято в плен 300 человек, что далеко не соответствует действительности.
2. Бои в районе станиц Келермесская, Шалинская. 30 июля с. г. был получен приказ – корпусу отходить за реку Кубань. Части корпуса, оторвавшись от противника, отходили за реку Кубань. 8 августа части корпуса заняли следующее положение: 13-я кд – станица Келермесская, 15-я кд – Безводный, Новый Руденков, Уланов, 116-я кд должна была выйти в станицы Великое, Вечное, штаб корпуса – станица Черниговская. Расстояние штаба корпуса от линии фронта – 60 км. 12-я кд – станица Шалинская. Части имели задачу: 13-я кд – прочно удерживать станицу Келермесскую, быть готовой для нанесения удара в направлении станицы Дондуковская и, в случае прорыва противника в станицу Белореченскую, (нанести удар. – Б.С.) в направлении станицы Церковной, станции Гончарка; 12-я кд – прочно удерживать станицу Шалинскую и быть готовой к удару в направлении Чернышев; 15-я кд – на широком фронте оборонять Безводный, Новый Руденков, Уланов; 116-я кд – с выходом в станицы Великое, Вечное быть готовой к удару Улян.
Впереди частей корпуса находились пехотные части 12-й армии. 10 августа противник, прорвав оборону пехотных частей, вклинился между Келермесской и Шалинской. Командир 13-й кд полковник Миллеров (ныне генерал-майор) без приказа корпуса снял дивизию и начал отходить на Майкоп. По выходе из Келермесской за ним увязались четыре немецких танка и два самолета, разогнавших дивизию, которая начала в панике бежать в направлении Майкопа. В 19 часов дивизия мною была остановлена в станице Хинская, в наличии командир дивизии имел два эскадрона и батарею ЛАП, где я приказал перейти к обороне по реке Белая, выслать разъезды по сбору дивизии и выводу ее за реку Белая. Дивизия была приведена в сравнительный порядок только через двое суток. Это в полном смысле паническое бегство очень отразилось на моральном состоянии всего личного состава, и дивизия доныне носит кличку среди казаков с прибавлением второго Д – «драпающая дивизия». Уходя из Келлермесской, 13-я кд оголила правый фланг и поставила под угрозу 12-ю кд, которая, неся потери, отходила в тяжелых условиях на станицу Белореченскую.
Части 12-й армии попали в окружение, бросали артиллерию и технику и выходили с тяжелыми боями мелкими группами.
Мною было доложено командиру и комиссару корпуса о вышеизложенном, за что нужно было судить командира дивизии Миллерова, ему же было присвоено звание генерал-майора и награждение орденом Ленина.
116-я кд в Великое, Вечное не вышла, и находились в следующем положении: 13-я кд и 12-я кд, растеряв до 40 процентов личного состава, вышли в район первой и второй станиц Кубанских, 15-я кд – станица Линейная, 116-я кд – станица Абхазская, станица Кутаисская – штаб корпуса.
3. 12-я кд и 13-я кд 18 августа совместно начали отходить на станицу Апшеронская, но так как противник, упредив их, автоматчиками занял Апшеронскую и распространялся на Хадыженскую, командование обеих дивизий сделало вывод, что они якобы попали в окружение, не приняв решительных мер с малочисленными группами противника, начали в беспорядке, не имея связи с корпусом, выходить из «окружения». 12-я кд горными тропами «выходила» в направлении Сочи, не имея боев с противником и была остановлена от дальнейшего «выхода» штабом фронта в районе Красно-Александровский. 13-я кд «выходила» в район Черниговская (Поповка), Рожет и была остановлена командующим 18-й армии, который временно подчинил ее себе. В результате этого «выхода» потеряно восемь полковых 76-мм орудий, дивизионной артиллерии два орудия 76-мм, пять орудий 45-мм, две минометных батареи 82-мм, до 2 700 винтовок, радиостанция, 11 транспортных машин, 14 пулеметных тачанок, до 40 повозок, почти все наличие людских и конских противогазов (были и такие. – Б.С.) (в 12-й кд осталось всего 13 противогазов).
Командир и комиссар корпуса, несмотря на мои настаивания предать суду командиров 12-й и 13-й кд за трусость и паникерство, также не приняли с ними соответствующих мер, которые, бросив столько техники и без нужды, а по собственной глупости, измотав людской и конский состав, были представлены к правительственным наградам и повышению в звании.
Общий вывод. Части корпуса серьезных боев с противником не имели, а были вовлечены в поток отходящих пехотных частей. Корпус кулаком нигде не действовал, а действовал разрозненно дивизиями, что ослабляло его как боевую единицу, и возможных сокрушительных ударов по противнику нанесено не было. Корпус – его штаб на протяжении всего времени находился в сравнительно далеком расстоянии (от линии фрронта. – Б.С.) – 40–60 км, что затрудняло управление и непосредственное руководство частями корпуса. Приказы опаздывали, противник упреждал (пехотными частями! – Б.С.).
Командир корпуса Кириченко сам решений никогда не принимал, слушал советы начальника штаба Дудкина, не имеющего практики и опыта Отечественной войны человека, и за все время боев частей корпуса ни одного раза не выезжал к ним.
Изложенные факты являются всеми основными операциями, так неудачно проводимыми корпусом. Остальное же время части корпуса отходили на новые рубежи, не имея боев с противником.
Этим письмом я хочу довести до Вашего сведения все факты в правдоподобном виде, а не так, как командование корпуса доводило их до сведения штаба фронта и Ставки.
Точно так же нечестно отнеслось командование корпуса и при представлении лиц к Правительственным наградам, что особенно имело место в самом штабе корпуса, где наравне с заслуживающими лицами был представлен ряд лиц, которые не участвовали в боевых операциях и абсолютно никак не проявили себя за время работы в корпусе, как то: командиры 12-й кд и 13-й кд генерал-майоры Миллеров и Тутаринов, военфельдшер Бражник Ольга С., старший батальонный комиссар, комиссар штаба корпуса Тырышкин, который сам заявляет, что не знает, за что получил орден Красной Звезды, батальонный комиссар – зам. начальника политотдела Шутковский, начальник штаба корпуса Дудкин и начальник политотдела полковой комиссар Маналис, получившие ордена Ленина за Кущевскую операцию, описанную мною выше, за что они должны были понести дисциплинарное взыскание, так как операция при неправильной тактике и никуда не годной организации была провалена, и ряд других.
Правда, освещая все происходящее в корпусе в ином, прикрашенном свете, трудно сказать, что преследовали при этом командир корпуса Кириченко, комиссар Очкин, начальник штаба Дудкин, быть может, их соблазнило создание блестящей карьеры, что ни в коей степени немыслимо в нашей стране! Я же лично не в силах был сколько-нибудь повлиять на ход событий, так как на все мои вмешательства и предложения получал резкий ответ от командира корпуса, что вы, мол, только заместитель и обязаны выполнять мою волю, а остальное вас не касается. Так был получен резкий ответ – не твое, мол, дело, когда я был искренне возмущен посланной в штаб фронта сводкой об уничтожении 5 тыс. немцев и взятии 300 человек в плен, в то время как их было уничтожено 500–600 человек, о предложении предания суду командиров 12-й и 13-й кд за трусость и паникерство, о нескольких других вариантах проведения Кущевской операции и других операций. Благодаря этих, правильных, я считаю, вмешательств, командир корпуса Кириченко, имея незаслуженно большой авторитет, настоял на моем откомандировании из корпуса, мотивируя это всякими небылицами в лицах.