Ему, наверно, следовало бы отступить и уйти восвояси, но вместо этого он целых два дня повторял попытки прорваться на остров. В конце концов на море лег плотный туман, и под его прикрытием Морде удалось проскользнуть мимо врага и высадиться на берег. Мужчины разбили лагерь и разошлись в разных направлениях в поисках разведывательных данных. Морде обнаружил взлетно-посадочную полосу, на которую могли бы приземлиться самолеты ВВС США, расчистил ее от мусора и вернулся в лагерь с одним из своих людей. Там они нашли обезглавленный труп третьего участника группы. Это была засада. Под огнем японцев мужчины бросились к своей лодке, но находящегося рядом с Морде оперативника буквально разрезало напополам пулеметной очередью.
За эту операцию Морде получил Бронзовую Звезду. Но воспоминания о пережитом на острове будут преследовать его до конца жизни. По окончании Второй мировой войны он уволился из OSS, отметив в секретном рапорте, что «не пропустил ни дня службы даже по болезни».
В последнем письме секретарю Клуба исследователей Дональду Б. Апхэму, написанном зимой 1945 года, Морде вспоминал пять лет службы за океаном и с ноткой усталости сказал, что теперь все его планы висят в воздухе. Он просто не знал, чем займется дальше. «Надеюсь, скоро наступит время, когда я смогу регулярно появляться в Клубе, – мечтательно писал Морде Апхэму, намекая, что хотел бы встретиться с другими путешественниками и придумать план возвращения в потерянный город. – Возможно, я снова вернусь в ряды исследователей, но сейчас говорить об этом еще слишком рано».
Меня спасчеловеческий голос.
«Ты в порядке?» – это был Крис. Он заметил, что меня нет, и вернулся назад. Я посмотрел на него. Сколько прошло времени, сказать было трудно. Лицо его было перемазано грязью, стекла очков запотели от жары и влажности.
«Ненавижу это все», – сказал я, а потом перечислил все, что ненавижу. Я ненавидел пешую ходьбу. Я ненавидел энергетические батончики. Я ненавидел рис с бобами. Я ненавидел два комплекта своей одежды. Я ненавидел радиоприемник Панчо, из которого мы узнавали только скверные новости о путче и смертях. Я ненавидел воду с йодом. Я ненавидел малярийный туман у себя в голове. Я ненавидел джунгли. Я ненавидел долбаный потерянный город.
«Понимаю. Это тяжело», – кивнул Крис.
Мне нестерпимо захотелось дать ему в морду.
Я поднялся на ноги, и некоторое время мы стояли без движения. Вернулись и Анхель с Панчо. Оказывается, Крис уже давно говорил Панчо, что мы идем не в ту сторону, и тот наконец сообразил, что мы на протяжении нескольких часов ходили вокруг горы вместо того, чтобы подниматься по ее склону.
«Надо идти дальше, – сказал Крис. – Скоро стемнеет».
Я глубоко вздохнул, закрыл глаза, пытаясь задавить в себе ненависть, и заставил себя двинуться в путь. Еще пять или шесть часов мы шлепали по жидкой грязи, как всегда разыскивая взглядом змей и ягуаров.
Наступила ночь. В какой-то момент я попросил сделать привал, но Панчо вдруг забеспокоился на предмет бандитов.
Чувствуя, что во мне снова начинает закипать ненависть, я попытался представить себя в каком-нибудь другом месте… на пляже, на озере или просто дома на диване. Мне хотелось создать внутри себя ощущение комфортной, стабильной и даже заурядной жизни, но джунгли вторгались в мои мысли, словно враг, стремящийся добить тебя, хотя ты уже смертельно ранен и вот-вот все равно испустишь дух. Во время спуска в глубокий каньон я зацепился за сучок и чуть не потерял лопнувшие по шву штаны. Через пару минут я оступился на кочке и рухнул прямо в болото. Теплая жидкая грязь забилась мне в нос, в рот, под исподнее, под рубашку, пропитала бороду и волосы на голове. На зубах хрустнул панцирь какого-то крупного насекомого, и я почувствовал его гадкий вкус. Встав на ноги, я сделал еще пару шагов, а потом снова упал, до краев наливаясь ненавистью.
«Сможешь сам выбраться?» – крикнул Крис.
К этому моменту грязь уже впиталась во все поры моей кожи. У меня не осталось ни сил, ни эмоций. Даже при желании я не смог бы ни заплакать, ни засмеяться, и уж тем паче я не мог больше двигаться.
Но тут я почувствовал прикосновение к шее: Панчо, в своей по-прежнему идеально отглаженной синей рубашке, схватил меня за шиворот и одним движением вытащил из болота.
Не знаю, как мне удалось дотянуть до конца дня. Я подвязал разорванную штанину куском веревки и пошел дальше. Весь следующий час Панчо повторял, что слышит лай собак, а значит, где-то недалеко живут люди, но я ничего не слышал и поэтому думал, что он просто-напросто пытается вселить в меня надежду. Но он был прав. Через некоторое время мы вышли к крохотной деревеньке Cielo Azul, то есть Голубое Небо.
Деревня из пяти-шести хижин стояла на дне долины. У первого же домика нас встретил ладино [16] лет пятидесяти в надвинутом на лоб сомбреро и с пистолетом на поясе. «Добро пожаловать», – сказал он и пригласил нас к себе на ужин. Я решил, что у меня начались видения.
Его женаподала нам обычное для них блюдо, и мы уселись есть эти чертовы бобы на грубой деревянной лавке рядом с домом. Панчо где-то нашел батарейки для своего радио, и сырой ночной воздух снова наполнился новостями о военном перевороте. Никаких серьезных изменений в ситуации не произошло. Количество погибших увеличилось до семи, и в народе пошли слухи о том, что группа молодых армейских офицеров может взбунтоваться против лидера путчистов. Отключившись от новостей, я погрузился в свои мысли. Я был счастлив, что могу отдохнуть и что остался в живых. Даже бобы мне сейчас пришлись по вкусу.
На низком небе ярко блестели звезды, а гигантская белая луна заливала светом всю долину. Воздух был наполнен запахом сосен. Хозяин дома спросил, куда мы направляемся. Американцев в этих местах еще не видывали. Когда Крис показал на запад, мужчина сказал: «Las Crucitas» – Кресты. Он уточнил, что там находятся древние кладбища. «Мы туда не ходим», – подтвердила его жена, которая вышла из хижины в белом платье и шлепанцах и теперь стояла рядом с супругом. «Там странные вещи творятся», – сказала она.
На звук наших голосов, разносящихся эхом в ночной тиши, начали подтягиваться другие жители деревни. «Там везде большие земляные курганы. Вот такие высокие», – сообщил хозяин хижины, показывая на десятиметровую пальму по соседству с нами.
Из ночного мрака появился мужчина с мощными плечами, закрученными вверх усами и торчащей из-за пояса грязных белых джинсов рукояткой девятимиллиметрового пистолета. «Там великаны жили, – сказал он. – Они эти курганы построили. Кто еще такие большущие камни смог бы таскать, если не великаны? А посуду видели, которая там везде валяется? Она огромная». Все уставились на него.
Он предположил, что великаны хоронили в этих курганах своих соплеменников, а потом махнул в сторону усыпанного звездами ночного неба, словно показывая запуск ракеты: «Из курганов вылетают зеленые огни, мы их иногда видим. Они улетают в небо и исчезают».