И он раздраженно ушел из кладовки, что-то бормоча себе под нос.
Засов встал на место. Митт соскользнул по стене на пол. Спустя секунду он обхватил голову руками, словно пытался этим хоть немного защититься от горя. Но его ничто не могло защитить. Жуткое сходство между ним и Алом оказалось неслучайным. Сынок весь в отца. И яростно ненавидя Ала, Митт ненавидел и самого себя — даже еще яростней, чем отца, если только это возможно. Он старался стать таким же зверем, как Ал, и если это у него не получилось, то его заслуги в том нет. А самое страшное было то, что цель, которой он оправдывал свою затею, оказалась фальшивкой. Это Ал предал вольных холандцев, а не наоборот. Митту казалось, что весь его разум распадается на куски, как Канден из его кошмара. И что скоро от него, Митта, вообще ничего не останется...
— Ты мог сделать хотя бы одно, Ал, — проговорил он из своего угла. — Ты мог бы быстро избавить меня от мучений, вместо того чтобы убегать к своему придурочному Литару!
Только несколько часов спустя кто-то пришел, чтобы положить конец мучениям Митта. К этому времени он уже со стонами катался по полу. Он едва успел встать и увидеть, что в комнату вошел тот маленький смуглый матрос, Дженро, а с ним еще один, а у дверей стоит Бенс. В следующую секунду ему на голову набросили большой мешок, и Дженро взвалил его себе на плечо головой вниз.
— Эй! — запротестовал Митт, отчаянно вырываясь.
— Помолчи, малыш, и ничего плохого не случится, — тихо сказал Дженро.
— Поторапливайся! — донесся издали голос Бенса.
Митт поверил Дженро и перестал вырываться. Мир начал сотрясаться — это матрос быстро понес пленника. Висеть вниз головой было не очень-то удобно, но терпимо. Спустя короткое время его подняли вверх и неожиданно бережно опустили на доски, которые чуть покачивались.
Митт услышал, как под досками тихо плещется вода, и догадался, что находится в лодке. Он почувствовал, как лодка закачалась и резко накренилась: два матроса укрепили в уключинах весла. Митт попытался хоть что-нибудь увидеть сквозь мешковину, но она оказалась волосатой и рыхлой и сильно щекотала нос. Света сквозь нее пробивалось мало, так что он заподозрил, что лодка где-то укрыта и то, что с ним делают, делается в тайне. Он закричал бы, если бы не совет Дженро.
Матросы перестали двигаться. Мягкий голос Дженро произнес:
— Значит, капитан, вы решили, что нам надо выйти в море, чтобы утопить этого малыша?
— Да. — Митт услышал, что Бенс отвечает ему откуда-то сверху.— И я еду убедиться в том, что это будет сделано.
— Капитан, в этом нет нужды, — сказал второй матрос.
— Да неужели? — Лодка тяжело качнулась под весом спустившегося в нее Бенса. — Знаю я вас. Когда вы говорите, что нет нужды, я начинаю становиться подозрительным. Отплывайте.
Матросы промолчали. Митт почувствовал, что лодка пришла в движение. Весла ритмично задвигались: плюх-скрип-кап. Вскоре сквозь ткань мешковины проник яркий солнечный свет. Митт решил, что они вышли в гавань. Они ровно двигались на солнце: плюх-скрип-кап, плюх-скрип-кап. И эти звуки оказались такими убаюкивающими, что Митт почти заснул, несмотря на все свои душевные страдания.
А потом мягкие голоса зазвучали снова:
— Капитан, бросить этого малыша в море мы никак не можем.
— Но решили сказать об этом, только когда мы вышли за Троссавер, — вдалеке произнес Бенс. — Все вы сделаете.
— Капитан, нас двое, а вы один.
— Ладно. Тогда можете смотреть, как это сделаю я, — сказал Бенс.
— Нет, не можем.
— Придется стерпеть, — ответил Бенс. — Ал хочет, чтобы это было сделано. А вы всегда делаете то, чего хочет Ал, так ведь?
— Мы не сделали бы этого и для Ала. Похоже, это Бенса изумило:
— Даже для Ала?
— Да, — подтвердил Дженро. — Потому что этот малыш приплыл по дороге ветров и ему помогали великие.
— И при чем здесь это? — вопросил Бенс. — Вы же видели, что Ал приплыл на той же самой яхте!
— Это не имеет значения. Великий примечает многих.
— Нечего пихать в меня вашу веру! — заявил Бенс.
Голоса смолкли. Весла двигались медленно и безмятежно. Митт ухмыльнулся в своем волосатом мешке и почесал зудящий нос. Он заподозрил, что скорее в море бросят Бенса, чем его. И решил, что капитан тоже это понимает. Убаюканный звуками весел, Митт с благодарностью погрузился в сон. Время от времени он просыпался и обнаруживал, что спор продолжается.
— И что я должен делать, когда двое моих лучших людей отказываются выполнять мои приказы? — вопрошал Бенс.
— Мы будем делать то, что вы говорите, — отвечал мягкий голос.
— Тогда я требую, чтобы этого щенка бросили в море.
— Но этого мы сделать не можем.
В другой раз Митт услышал, как Бенс говорит:
— Тогда зачем вы заплыли так далеко? Мы что, просто повернем и поплывем обратно, или как?
— Если вы хотите, чтобы мы повернули обратно, капитан.
— Не хочу! Я хочу, чтобы этого щенка бросили в море!
— Но этого мы сделать не можем, капитан.
Когда Митт проснулся в следующий раз, у Бенса не выдержали нервы.
— Понятно,— сказал он. — И если я хоть пальцем до него дотронусь, то это я сам окажусь в море.
— Вы не станете заставлять нас делать такое, капитан.
— А что я могу заставить вас сделать?
— Если вас это устроит, капитан, то мы могли бы подплыть к острову и высадить малыша на нем. На такой, где смертные люди не живут.
— Не важно, устроит ли это меня, черт подери, — ответил Бенс. — Это не устроит Ала.
— Если вы Алу не расскажете, то и мы говорить не станем.
— Гм...— отозвался Бенс. Немного помолчав, он добавил: — Ну, наверное, это не так уж отличается от того, чтобы сбросить его в море, при условии, что остров необитаем. И какой это будет остров?
— Чудесный Святой остров как раз рядом. На нем нет никого, кроме Той, Которая Воздвигла Острова и Колебателя Земли.
— И что это должно означать?
— Смертные там не живут.
— А мне казалось, что там должен жить какой-то сумасшедший старый отшельник.
— Он там не живет. Смертные там не живут.
— Ну, хорошо! — сдался Бенс.
Скрип весел и их удары стали заметно энергичнее.
Митт почувствовал, как лодка разрезает воду. Не прошло и минуты, как весла перестали работать. Под днищем лодки заскрежетала галька. Митт слышал, как волны шумно перекатывают прибрежные камешки.
— Шевелитесь! — приказал Бенс. Митта подняли и понесли сразу двое. Под ногами матросов захрустел песок, а потом его и самого бережно поставили на ноги — судя по ощущениям, на траву. Дженро снял с него мешок и улыбнулся.