— Не понял... — Джордан оглянулся, на него.
— Да, тебе придется хуже, чем мне. Потому что я только лишь нахожу объекты. Я не умею читать мысли.
— Может, объяснишь подробнее?
— А что здесь объяснять? — Лейрд, казалось; был очень доволен собой. — У тебя есть точно такая же карта Старого города, как у меня. Только вот ты в ней как следует не разобрался. Что ж, я избавлю тебя от неведения и выведу из затруднительного положения. Там, на холме, находится сумасшедшей дом.
— Что... что?! — Джордан выронил из рук бинокль и хлопнул себя по коленям. — Так оно и есть! До нас доносится эхо больного сознания запертых там несчастных!
— Похоже, что так, — кивнул головой Лейрд. — Теперь, когда нам известен источник помех, нам следует заблокировать его и сконцентрироваться на нашем задании. — Он бросил взгляд в сторону входа в бухту и мгновенно сделался серьезным. — Особенно если учесть, что “Самотраки” уже приближается. Видишь вон ту маленькую точку на горизонте?
— Это оно и есть? — Джордан стал внимательно вглядываться в даль.
— В пяти или десяти минутах хода отсюда, — кивнул головой Лейрд. — Держу пари, что не пройдет и пятнадцати минут, как они бросят здесь якорь.
Оба агента не сводили глаз со входа в бухту и потому не заметили неожиданно возникшего движения на борту большого прогулочного частного судна. Лодка под балдахином приняла на борт группу людей, стоявших на ступенях стены, затем двое поднялись на борт великолепного судна, которое тут же снялось с якоря, взревев мощным мотором, развернулось практически на одном месте и устремилось вперед по глубокому фарватеру. Изысканно украшенный черный тент закрывал от солнца носовую палубу, на которой в одном из стоявших на ней шезлонгов удобно устроился одетый во все черное человек. Другой, в белом костюме, стоял возле перил и внимательно следил за входом в бухту. Правый глаз его закрывала черная повязка.
Белоснежное прогулочное фешенебельное судно было теперь у всех на виду, однако для экстрасенсов оно по-прежнему оставалось на периферии их поля зрения. Заглушив мотор и остановив гребной винт, оно теперь неподвижно стояло в глубоководном фарватере, как будто в ожидании кого-то или чего-то. Оба агента, прижав к глазам бинокли, следили за тем, как из-за мола, шлепая винтом, выплывает долгожданное судно — “Самотраки”!
— Наконец-то, вот оно! — выдохнул Джордан. — Как раз между ногами Старика.
Он попытался телепатически связаться с сознанием капитана и членов команды. Он надеялся выяснить, где спрятан кокаин... если, конечно, кто-то из них сейчас думает об этом... или о том, кому непосредственно он предназначен.
— О каком Старике ты говоришь? — Голос Лейрда донесся до его сознания издалека, хотя тот находился совсем рядом. Сила концентрации Джордана была такова, что он практически полностью абстрагировался от окружающей его реальности.
— Колосс, — хрипло ответил он. — Гелиос. Одно из Семи чудес света. Он стоял вон там, расставив ноги над входом в бухту, до 224 года до нашей эры.
— Значит, ты наконец-то рассмотрел карту, — шепотом съязвил Лейрд.
Старый, потрепанный “Самотраки” входил в бухту, белоснежное шикарное современное судно выходило из нее. Когда они поравнялись и одновременно бросили якоря, маленькое суденышко оказалось полностью скрытым за огромным кораблем.
— Черт! — выругался Джордан. — Опять туман в мозгах. Я ничего не могу разглядеть сквозь него!
— Я это тоже чувствую, — отозвался Лейрд. Джордан повел биноклем вдоль корпуса судна и прочел его название, написанное на белоснежном борте — “Лазарь”.
— Оно великолепно... — начал он и внезапно застыл, замер на месте. В поле его зрения попала фигура человека в черном, сидевшего в шезлонге на носовой палубе и смотрящего на “Самотраки”. Джордану был виден только его затылок. Но едва лишь Джордан навел и сфокусировал бинокль, мужчина повернул свою, очень странной, необычной формы, голову и взглянул прямо на экстрасенса, хотя их разделяли добрых сто двадцать ярдов голубой водной глади. Несмотря на расстояние и на то, что оба были в темных очках, казалось, они стоят лицом к лицу.
— Что такое? — раздался в голове Джордана полный удивления громоподобный голос. — Похититель мыслей? Менталист?!!
Джордан от изумления раскрыл рот. Что за чертовщина? Но что бы это ни было, он искал совсем другое. Он попытался отстраниться, но чужой мощный разум крепко держал его... стискивал все крепче и крепче... Ему никак не удавалось освободиться. Обессиленный, он прислонился к стене и не сводил глаз с незнакомца, стоявшего теперь во весь рост под черным тентом и казавшегося настоящим великаном.
Так они и стояли, глядя прямо в глаза друг Другу. Джордан в попытках отвести взор и направить поток мыслей в другую сторону прилагал столь невероятные усилия, что даже задрожал от напряжения. Создавалось ощущение, что от закрытых темными очками глаз незнакомца через разделяющее их водное пространство проходят стальные стержни, проникающие сквозь окуляры бинокля прямо в мозг Джордана и бьющие по нему, словно молотом, донося мысленное послание:
— Кто бы ты ни был, ты проник в мой разум по собственной воле... Что ж... да будет... так!..
Удивленный Лейрд обеспокоенно вскочил на ноги. Несмотря на то что сам он в значительно меньшей степени ощутил телепатический шок, точнее не испытал его вовсе, по одному лишь виду товарища он почувствовал, что происходит нечто ужасное. Его собственный разум был наполнен туманом и треском статических помех, однако он вовремя успел подхватить тяжело оседающее тело Джордана и опустить его на скамейку, прежде чем тот, как подкошенный, рухнул без чувств на землю...
Той же ночью
Пришвартованный к пристани “Лазарь” неподвижно стоял в главной бухте, тускло отражаясь в спокойном зеркале воды. Трое из четверых членов команды сошли на берег, оставив на судне только вахтенного. Владелец корабля сидел возле окна на втором этаже пользующейся наиболее дурной репутацией таверны в Старом городе и внимательно осматривал лежащее перед ним водное пространство. Внизу несколько туристов пили дешевый бренди или наливку и поглощали отвратительную на вкус еду, в то время как местные бродяги, бездельники и пьяницы — одним словом, отбросы общества — болтали с ними на ломаном английском и немецком, всячески развлекая их и в то же время отпуская в их адрес грубые и непристойные шутки на греческом, не забывая при этом без конца клянчить выпивку.
Здесь же были три или четыре неряшливо одетые, развязные молодые англичанки, некоторые из них в сопровождении кавалеров — греков. Все они выглядели весьма потрепанными, но все еще надеялись на удачу. Они танцевали или просто раскачивались под пронзительные взвизгивания музыки, доносившиеся из магнитофона. Чуть позже их танцы под аккомпанемент разгоряченных выпивкой, возбужденных, потных посетителей, неистово хлопающих в ладоши, станут более неистовыми, непристойными.