— Совершенно верно, — ответил Кларк. — Я просто утопаю во всем этом. А потому я не сочту за грубость, более того, я даже буду вам очень благодарен, если вы сейчас прикажете мне выметаться из вашего кабинета и возвращаться к работе. Однако я полагаю, что вы не пригласили бы меня к себе, если бы у вас не было на то веских причин.
— Да, вы действительно всегда стремитесь перейти прямо к делу, вас никто не обвинит в стремлении потянуть время.
И он уставился на Кларка немигающими глазами, взгляд которых стал вдруг едва ли не враждебным.
Несмотря на свой необыкновенный талант, внешне Кларк не представлял собой ничего особенного. Никому и никогда даже в голову не пришло бы, что он может чем-либо руководить, а уж тем более самым секретным отделом Британской разведки. Он ничем не отличался и не выделялся в толпе самых обыкновенных людей среднего класса. Среднего роста, с мышиного цвета волосами, слегка сутулый, с уже заметным брюшком Кларк был человеком не первой молодости и во всех отношениях казался весьма средним. У него были орехового цвета глаза, почти всегда серьезные, без тени улыбки, лицо, напряженно сжатый рот, и в целом он имел довольно унылый вид. Все это и даже его гардероб, и манера одеваться тоже были весьма и весьма... на среднем уровне.
И в то же время он некогда руководил отделом экстрасенсорики, не раз бывал в серьезных переделках и был знаком с Гарри Кифом.
— Киф! — Уэллесли произнес это имя с таким выражением, будто только что съел какую-то кислятину. — Вот причина.
Слова прозвучали, как если бы речь шла о неодушевленном предмете, а не о личности, не о живом человеке.
— Что-нибудь новенькое о Гарри? — Кларк вопросительно приподнял бровь. Доклады Беттли Уэллесли всегда изучал лично и всю полученную информацию держал при себе.
— Возможно да, а возможно и нет, — ответил Уэллесли и тут же, как будто не желая давать Кларку время на обдумывание, продолжил:
— Вы представляете себе, что может произойти, если к Кифу вернутся его таланты?
— Конечно, — тут же отреагировал Кларк и, хотя время подумать у него все же было, добавил:
— Вы останетесь без работы.
Неожиданно Уэллесли улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица.
— Всегда очень полезно знать мнение о себе окружающих, — сказал он. — Значит, вы полагаете, что он возьмет отдел в свои руки? Я правильно вас понял?
— С его дарованиями он один стоит целого отдела экстрасенсорики, — ответил Кларк. Неожиданно лицо его просияло, — Вы хотите сказать, что он вновь обрел свой талант?
Уэллесли несколько мгновений молчал.
— Ведь вы были его другом, не так ли? — наконец спросил он.
— Другом? — Кларк нахмурился и стал задумчиво кусать нижнюю губу. Нет, пожалуй, нельзя сказать, что он был другом Гарри или даже хотел им быть. В былые времена ему приходилось видеть в деле кое-кого из друзей Гарри, и ему до сих пор снятся по ночам кошмары. — Мы были... знакомы, и это все, — после некоторого молчания признался он. — Видите ли, большинство истинных друзей Гарри были в своем роде... покойниками. Да, именно в своем роде — это, пожалуй, их главная особенность.
Уэллесли пристально взглянул на собеседника.
— И он действительно делал то, что приписывается ему в этих документах? Беседовал с мертвецами? Поднимал из могил трупы? К примеру, я знаю, что вы наделены телепатическими способностями. Но я видел вашу работу в наших контрольно-проверочных помещениях и ваше участие во всех операциях, проводимых отделом в течение последних шести месяцев. Даже если бы я не видел вас в деле, Дарси, ваш удивительный, уникальный дар зафиксирован во многих документах. Но это?.. — Он поморщился. — Какой-то... некромант?..
— Некроскоп, — покачав головой, поправил его Кларк. — Гарри не понравилось бы, что вы называете его некромантом. Если вы внимательно читали его досье, то должны знать о Драгошани. Вот он был некромантом. Мертвые боялись и ненавидели его. Но Гарри они любили. Да, он беседовал с ними и в тех случаях, когда ему это было крайне необходимо, вызывал их из могил. Однако при этом с его стороны не было никакого принуждения — для них достаточно было узнать, что он оказался в затруднительном положении.
Уэллесли заметил, что Кларк побледнел и голос его стал очень тихим, но продолжал настойчиво расспрашивать:
— Вы ведь были там, в Хартлпуле, когда завершилась операция против Бодеску? Вы действительно видели все своими глазами?
— Я видел... многое, — содрогнувшись, ответил Кларк — Я даже ощущал, чувствовал запах. — Он тряхнул головой, как бы стараясь отогнать от себя невыносимо тяжелые воспоминания, и постарался собраться, взять себя в руки. — Так в чем состоит проблема, Норман? В течение всего того времени, что вы работаете здесь, мы имеем дело главным образом со вполне земными явлениями. В основном наша работа связана именно с такого рода вещами. А что касается событий и явлений, с которыми пришлось бороться Гарри Кифу, Гормли, Кайлу. Нам остается только молить Бога и надеяться, что они навсегда покончили со всем этим Другого не дано...
Его ответ не убедил и не удовлетворил Уэллесли:
— А не могли ли здесь быть замешаны гипноз, обман зрения, какой-либо фокус или мошенничество?
— Не забывайте, что я обладаю безотказным защитным механизмом, — снова покачал головой Кларк. — Можно ввести в заблуждение меня, но его не обманешь. Он предупреждает меня об опасности лишь в тех случаях, когда она действительно существует. Он никогда не заставляет меня убегать от безобидных иллюзий, он спасает меня лишь от реальной угрозы.
Но он всегда и безоговорочно уводит меня от мертвецов, от тех, кто не умирает никогда, и от всего того, что может лишить меня головы.
Какое-то время Уэллесли не знал, что ответить, и наконец заговорил снова.
— Известно ли вам, что долгое время я понятия не имел о своем даре. Практически всю свою жизнь — до того момента, когда пришел работать сюда — (Это была ложь, но Кларк не мог знать об этом.) — Так вот, каким образом можно узнать, обладает ли человек негативным даром? Если бы умение читать чужие мысли было обычным явлением, я в этом случае стал бы белой вороной, ибо не умею проникать в чужой разум и никого не допускаю в свой. Но, поскольку это явление далеко не обычное, у меня не было возможности обнаружить свой дар, ибо отсутствовал критерий определения. Все, что я знал, это наличие у себя интереса к метафизическому, к парапсихологии. Вот почему я ошибся и появился здесь в качестве трансфера. А когда ваши сотрудники стали проверять мое соответствие должности и пригодность к работе здесь, они вдруг обнаружили, что я никого не допускаю в свой мозг.
— Что вы хотите этим сказать? — озадаченно спросил Кларк.
— Я и сам толком не знаю. Думаю, что просто пытаюсь объяснить, почему, будучи руководителем отдела экстрасенсорики, я не до конца верю в то, чем мы занимаемся, что делаем. И когда вы заставляете меня сталкиваться с таким человеком, как Гарри Киф... Знаете, одно дело — парапсихология, а другое... это уже нечто совершенно сверхъестественное!