– Если тебя так надирало отправиться к шлюхам, – шепчет она Артуру, – мог бы подождать, пока мы с Тамми уйдем.
– Не будь ханжой, сестренка, – отвечает Артур. – Секс – это нормально и для мужчин, и для женщин. Здесь, в Азии, к этому относятся куда спокойней. Я хотел, чтобы ты сама убедилась…
– То есть ты специально заговорил об этом при мне! – От злости Лорен повышает голос и сидящая в переднем ряду старушка недовольно оборачивается. Артур покаянно разводит руками. Вздохнув, Лорен снова смотрит на экран. Фред продолжает:
– Эта версия также объясняет, почему ЦРУ сначала сообщило, что самолет благополучно приземлился на Сахалине: им нужно было выиграть время и замести следы.
Да, то самое объявление в аэропорту. После него они с мамой пошли в кафетерий – я так перенервничала, мне надо что-нибудь съесть! Последний раз они завтракали, думая, что отец жив.
С тех пор Лорен не верила хорошим новостям – и мама тоже не верила. Врач так и сказал Лорен на похоронах: ваша мать обладала редким даром – с удивительным мужеством смотреть в лицо неприятным фактам, отвергая любые утешительные версии. Лорен кивнула и не стала объяснять, что мама стала такой после того сахалинского объявления.
– И наконец, последний довод в пользу шпионской версии. В январе прошлого года Ганс Эфраимсон, возглавляющий известную вам «Американскую Ассоциацию семей жертв KAL 007», сообщил, что южнокорейский президент Чон Ду-Хван в свое время получил от «Корейских авиалиний» четыре миллиона долларов на обеспечение «правительственной защиты». Иными словами, сотрудники «Корейских авиалиний» знали о подлинной миссии рейса 007.
Интересно, думает Лорен, скажет он, что этот рейс был выбран не случайно, а с намеком на Джеймса Бонда? Можно обнаружить здесь британский след, MI5, все такое. Она вспоминает, что отец всегда посмеивался над шпионскими фильмами, хотя Шон Коннери ему нравился. Самое то для воспитания молодежи, говорил он и неизменно добавлял: хотя в жизни все, конечно, совсем по-другому.
– Знаешь, – говорит Лорен брату, – эта версия папе бы понравилась. Типа он погиб не от несчастного случая, а на боевом задании, как и положено солдату.
Сойти с туристских маршрутов, оставить за спиной щелчки и вспышки фотоаппаратов, пренебречь пиком Виктория и Золотым Буддой, идти следом за Ричардом узкими душными переулками, совсем не изменившимися с детства, вдыхать запах разогретых уличных жаровен, горячего масла, шумного азиатского города. Задержать на мгновение дыхание, взять Ричарда под руку – и в конце концов оказаться в крошечном чхачханьтхэне, утонуть в непонятных звуках тоновой речи, звона посуды, скрипа отодвигаемых стульев, в доносящихся с кухни скворчании, шипении, бульканье…
– Уникальный гонконгский жанр, – Ричард старается перекричать шум. – В пятидесятые простые гонконгцы открыли для себя европейскую кухню, а потом лет за десять переделали ее до неузнаваемости. Сначала это были такие британские чайные залы для бедных, но потом вместе с булочками, сэндвичами и гренками стали подавать цзунцзы, запеченный рис с сыром, японский рамэн и даже всякие супы.
– Примерно то же самое делают с азиатской едой в Штатах, – кивает Лорен, – только наоборот.
– Вот-вот, – улыбается Ричард, – но я-то здесь больше всего люблю не еду, а напитки. Даже не знаю, чем тебя угостить сначала: вареной кока-колой с имбирем или фирменным юаньяном.
– Вареная кока-кола как-то не вдохновляет, – качает головой Лорен, – а юаньян – это?..
– Более традиционная вещь: кофе, чай и сгущенное молоко.
Лорен смеется. На зеленоватый стеклянный столик официант одно за другим выставляет блюдца с закусками.
– И, главное, все стоит сущие гроши, – говорит Ричард. – Не сравнить с ресторанами, которые выбирает твой брат.
– Он испорчен своей работой, что поделать! – Лорен пожимает плечами и с опаской подносит к губам чашку с юаньяном.
– Нет, грех жаловаться, если бы не он, мы бы сюда не прилетели. Очень мило с его стороны оплатить нам отель…
– Он оплатил вам всем отель? – Лорен едва успевает сделать глоток, чуть не поперхнувшись от изумления. – Я думала, только мне, как сестре.
– Да, оплатил отель, но не дорогу. Поэтому здесь почти одни азиаты – им недалеко лететь.
– Зачем ему? – недоумевает Лорен. – И почему тут, а не в Штатах?
– Я тоже спросил. А Фред сказал, что накануне присоединения к Китаю в Гонконге работает одновременно столько шпионов и разведок, что нам будет проще затеряться, не привлекая лишнего внимания.
Лорен незаметно оглядывает зал: все верно, они здесь единственные европейцы, и местные пялятся на них во все глаза. Ну да, не привлекать к себе лишнего внимания, тот самый случай. Впрочем, в «Шангри-Ла» они выделяются меньше, что правда, то правда.
– А чем ты занимаешься в Сингапуре? – спрашивает Лорен.
– Изучаю восточную медицину. Вообще-то я гомеопат, но стараюсь использовать разные методы лечения.
– И все, как я понимаю, нетрадиционные?
– Наоборот: традиционные. Проверенные веками. Без антибиотиков, дорогих лекарств и побочных явлений: так что ни младенцев с ластами после талидомида, ни аутизма после прививок… ничего интересного.
– Мы, выходит, коллеги, – говорит Лорен, откусывая кусок от гренка, намазанного арахисовым маслом и политого сиропом. – Я тоже врач, но, так сказать, мейнстримного типа. Диагностика, работа в больнице, все такое.
Сверху на гренке лежит брикет желтоватой массы. Лорен принюхивается.
– Маргарин, – поясняет Ричард, – классический гренок по-гонконгски. Очень здоровая пища: маргарин делают из растительных жиров, поэтому в нем нет холестерина.
– Да-да, – говорит Лорен, – холестерина нет, только чтобы этот маргарин переработать, наша печень выделяет холестерина примерно как если бы мы гамбургер съели. Хотя, конечно, традиционная медицина может придерживаться на эту тему другого мнения, – ехидно добавляет она.
– Вот только не будем ссориться, – смеется Ричард. – Я не против обычной медицины, я просто не люблю Большую Фарму.
Лорен откладывает гренок обратно на тарелку и тянется к завернутым в бамбуковый лист рисовым колобкам.
– А чем тебе не мила Большая Фарма? В конце концов, если бы не они – у нас бы не было антибиотиков, а люди до сих пор умирали бы от послеоперационного перитонита.
Ричард с удовольствием доедает свой гренок, запивает его чаем и говорит:
– Антибиотики – это такая гонка вооружений. Каждый год появляются новые резистентные формы бактерий, и Большая Фарма отвечает на это новыми антибиотиками. И так – до бесконечности. Самовоспроизводящаяся система.
– А традиционная медицина…
– Традиционная медицина рассчитывает на внутренние силы человеческого организма. На тонкий баланс.