Мы опешили и переглянулись. Этого я никак не ожидал.
– Ваня! Опять как вчера – в психическую?
– Надо сбить душманов с плато и вернуть эспээс. Тот, где ты, Сергей, час сидел. Необходимо сбросить мерзавцев вниз, и тогда артиллерия сможет точнее бить вокруг плато.
– В какую атаку? – удивился взводный. – Мы самоубийцы? С кем идти в атаку? Три узбека, я, замполит и Колесо?
– Мурзаилов со своим пулеметом? Это же ПК! Сила! Смотри, какой гигант-боец! Голыми руками всех «духов» задушит.
– Да у пулеметчика и половины ленты не осталось! – возразил Серега. – Тоже мне огневая поддержка…
– Оба сапера и Васька с вами пойдут! Надо, братцы, надо! А я, Степа, Ларик и артиллерист Блохин прикроем с фланга. Придавим огнем высотку слева.
– Взять только этот рубеж? Берлин брать не прикажешь? – с иронией уточнил я. – Почему я опять иду в атаку? Каждый день – иди в атаку, иди в атаку! Сколько можно?
– Крайняя атака! Взять СПС – и все! Ну, замполит, ну, шутник! – похлопал меня по плечу Кавун. – Закрепиться в камнях. И дальше никуда наступать не надо. Берлин не берем. Итак, беглым огнем каждый выпускает по магазину – и бросок вперед! Потом как подберетесь ближе, кидайте гранаты. Повторяю: пошуметь, как вчера!
– Гранаты… Всего одна граната осталась – «Ф-1», – замялся я. – Больше нет гранат. – Возьми еще две мои РГДшки. Больше нет. С богом, ребята! – ротный, подбадривающее, ткнул меня кулаком в бок и уполз.
Мы собрали бойцов, начали их инструктировать и готовиться к смертельной психической атаке. Серега схватил меня за руку и крепко сжал ладонь.
– Ну что, Ник? Рискнем? Деваться-то нам некуда. Ну что, вдохновляй солдат…
Я коротко изложил суть замысла командира роты и внес небольшую коррективу:
– Бойцы! Атакуем не в рост, а ползем вначале на четвереньках, а потом пригибаясь, короткими перебежками вперед, стреляем одиночными и короткими очередями. Оставить немного патронов, чтобы было чем добивать раненых «духов».
– Гы-гы! Ха-ха, – нервно усмехнулись солдаты.
В заключение тирады и я нервно рассмеялся.
– У кого есть штык-нож или лопатки – взять! Может, рукопашная будет, – поддержал мою пламенную речь Острогин.
– Ну дела! Блин горелый! Прощай, мама! – вымолвил Колесников.
– Не ссы, Колесо, все будет в ажуре, – недобро засмеялся Васька. – Авось прорвемся!
Штурмовая группа растянулась в линию, и мы проползли метров пять-десять. «Духи» монотонно вели ленивый огонь, видно, тоже экономили патроны.
– Ура! Вперед! В атаку! – заорал я что было сил. – Ура! Гады, сволочи, скоты! А-а-а! Ура! Бей их!
Сидя, лежа, с колена вокруг меня стреляли солдаты. Только Саид встал в полный рост и выпустил длинную очередь из пулемета, а затем, что-то выкрикивая по-таджикски, пошел вперед, не переставая стрелять. Мы с Сергеем, что есть сил, швырнули по гранате в «духовское» укрытие и, подгоняя солдат, бросились вперед к укреплению.
– Быстрее! Ура-ура-а-а!!! Быстрее!
– Ура-а-а! – вырвалось из девяти глоток.
В несколько прыжков мы одолели ровный участок на плато, не переставая стрелять, и добрались до гряды камней.
«Сейчас, сейчас, сейчас будет схватка!» – стучала и вертелась в мозгу единственная связная мысль.
Рукопашная! Какой ужас! Сейчас предстоит зарубить или заколоть человека!
Морально я к этому часа три назад был не готов, но в этот момент заколол бы и зарубил любого попавшего на пути. Если меня самого не зарежут или не застрелят… Вот сейчас получим очереди в упор: в грудь, в живот, в голову – и мы все тут ляжем.
Но что это? Из камней огнем не отвечают, СПС молчит, но слышен шум осыпающихся камней внизу в ущелье. Они бегут! Не выдержали!
– Гранату! Гранату кидай вниз! – заорал на меня Серега. – Ник! Скорей бросай свою «эфку»!
Я метнул гранату в распадок. Бах-бах-ах-х! – эхом ответил гулкий взрыв. Штурмовая группа залегла на краю плато и принялась короткими очередями стрелять по сторонам и вниз в ущелье. Взводный пустил осветительную ракету, и мы заметили, как внизу по склону удалялись чьи-то силуэты. Они отступили. Ушли!
– Серега, будем жить! Спасены! – обнял взводного вне себя от счастья.
– Задушишь! Ник! Ура! Они удрали! Колесо, бегом к ротному и передай – «духи» ушли. Все ушли! Бегом, солдатик, родной ты мой!
Штурмовая группа заняла оборону. Оборону – это, конечно, громко сказано. Опросив солдат, выяснили, что патронов у всех штук по пятьшесть на ствол. У меня – пять, у Сереги – три, у Васьки – семь, у саперов – ни одного, у узбеков тоже пустые магазины, для ПК последних три патрона в ленте. Гранат нет, и «подствольники» уже давно без гранат. Да, знай душманы, при каких обстоятельствах мы атаковали, а они отступали, наверняка вернулись и взяли бы нас голыми руками! Зарезали бы минут через десять всех.
– Офицеры и бойцы стояли и на краю обрыва радовались жизни. Подбежал ротный, весь занесенный снегом. Пурга усиливалась, и капитан стал похож на Деда Мороза.
– Мужики! Орлы! Герои! Занять круговую оборону! Саперам и первому взводу правее, Мурзаилов иди к ГВП, ваш пост будете там – левее, где главарь убитый лежит.
– А где мы разместимся? – спросил я Кавуна. – Внизу?
– КП роты в центре. Второй взвод выдвинем тоже вверх, туда – откуда мегафон орал, а третий в центре, рядом с нами.
Через полчаса рота собралась на плато и расползлась по задачам. Снег валил сплошной стеной, не было видно ни зги, ближе пяти метров – черная тьма. Этот снег стал нашим спасением, чудом и несказанным везением! Душманы не подозревали, как они были близки к победе. Хотя кто знает, может, и у них боеприпасы кончались, да и, судя по кровавым следам, раненых нужно было уносить. Бродя по вершине, я с трудом нашел свой промокший бушлат. С каждой минутой становилось все холоднее и холоднее. Мороз!
– Офицеры! Доложить, какие потери во взводах! – дрожащими от мороза губами скомандовал Кавун.
– В первом потерь нет, – ответил Острогин.
– Во втором нет ни раненых, ни убитых, – радостным голосом пропел Ветишин.
– У меня все целы, – коротко изрек замерзший Голубев. От мороза нос Сизого стал натурально сизым.
– За третий взвод доложу я сам – тоже без потерь! – констатировал ротный и подвел итоги боя: – Приданные саперы и артиллеристы живы, рота без потерь! Вот это да! Мы молодцы! Такой бой выдержали, и ни единой царапины! «Духов» было гораздо больше! Чудеса! Так я в Бога начну верить!
– Что слышно о помощи? – спросил Острогин. – Идет? Не торопится?
– А никого не будет! Разведвзвод и третья рота где-то заблудились в пурге, видишь, как метет! Комбату сообщили, что не видят, куда топать. Ракеты бесполезно пускать – не разглядеть.