– Настоящая снежная буря поднялась! – согласился Острогин. – И кто бы мог подумать несколько часов назад на солнцепеке. А сейчас как на севере!
– Замполит, не надо теперь тебе ехать в отпуск в Сибирь! – хохотнул Иван. – Тут как в тундре, и мы сейчас можем все замерзнуть! Час от часу не легче. Бойцам спать не давать! Положить всех кучнее, пусть греются. Тормошить и теребить. Охранению меняться через час, пусть ходят по периметру попарно. Главное – не обморозиться. Что с боеприпасами?
– У меня нашелся полупустой магазин и граната, – ответил я.
– У меня лишь два патрона, – осклабился Голубев.
И у каждого бойца боеприпасов было не больше магазина. Как отбиваться, если на нас попрут? «Мух» не осталось, пулеметы без патронов, АГС с четырьмя выстрелами!
– Да… дела… – подвел грустные итоги ротный. – В эфир об этом не сообщаем, боюсь, вдруг информацию «духи» перехватят. Но если они утром полезут нас прощупать, то мы даже налегке до своих не добежим – очень далеко. Артиллерист! Организуй беспокоящий огонь по вершине над нами и огонь по обоим ущельям! Поработай с батареями!
– Понял! Сейчас сделаю привязку и попробую артиллерию нацелить точнее, – ответил старший лейтенант Блохин.
На ночь мы укрылись с Кавуном в его спальнике, свой мешок в пурге я так и не нашел. Половина вещей роты осталась на склоне, и сейчас под снегом отыскать их было невозможно. Как все быстро поменялось! На смену жаркому бою пришла пытка стужей. Дожить бы до рассвета!
Всю ночь офицеры по очереди бродили по высоте, будили солдат, трясли, толкали – не спать, не спать! Сон на морозе – это практически неминуемая смерть или сильное обморожение. Ужасная метель продолжалась всю долгую ночь, и эта ночь казалось бесконечной.
Я дрожал всем телом, сна ни в одном глазу, был только страшный пронизывающий холод. Снег и ветер, сырая обледенелая одежда. Эти муки становились невыносимы. Тело ломило, суставы скрипели от сырости. Лишь к рассвету сон все же сморил, и я провалился в него, словно в пропасть.
Утром ветер разогнал тучи, и яркое солнце без малейших помех начало отогревать наши промерзшие тела и души. Вершина ожила – нет больше недавних мучений! Потеплело, пригрело. Теперь мы могли почувствовать себя туристами в Альпийских горах! Только очень усталыми и голодными.
Солдаты принялись окапываться, строить укрепления, разыскивать потерянные в снегу вещи. Нашелся и мой брошенный на бегу вещмешок, а недалеко от него станок от АГСа – вчера гранатометчики стреляли без него, прямо с рук, уперев в камень.
Внизу в ущелье виднелся небольшой кишлак, в который вечером отступили «духи». Никакого движения в нем не было видно. Затаились? Хотя, вероятнее всего, душманы смотались оттуда еще до рассвета.
Второй взвод Кавун поднял повыше по склону, а первый спустил пониже. Систему обороны создали, но патронов-то, как и прежде, нет. Несколько минут боя, и нас сметут с хребта как пыль.
– Ваня! Что сказал Подорожник? – спросил я ротного после сеанса радиосвязи.
– Да ни хрена хорошего! Велел сидеть и не отходить с задачи! Держать оборону! Обещает, что скоро прибудут разведчики с боеприпасами. Третья рота в буране ушла куда-то в сторону и теперь собирает заблудившихся.
– Как же так? Ведь Женька не зеленый пацан – опытный офицер!
– Кто их знает. Может, заблудились, а может, испугались. В принципе, я думаю, реальная опасность миновала. «Духам» не до нас: они лишились главаря, есть раненые и убитые. Боеприпасы за два дня боев тоже, наверное, на исходе. Поскольку они не знают, что с патронами в нашей роте совсем жопа, думаю, они сегодня не сунутся. И они поняли, что мы не трусы, а боевое подразделение! Два дня подряд им даем прикурить!
– А вертушки? Почему к нам вертолетом помощь не забросить?
– Вертолетчики после обстрелов из пулеметов и ПЗРК не хотят сюда соваться. Тем более у нас нет особых проблем – ни убитых, ни раненых нет. Сейчас позавтракаем и будем наблюдать за окрестностями, греясь на солнышке. Я же говорю, горный курорт! Мать его так!
С каждой минутой я все больше и больше ненавидел идущего впереди меня сержанта. Парень был из тех, на ком природа отдыхала.
Маленького роста, рыжеватый, с веснушками, которых хватило бы на пятерых, с торчащими ушами, да еще и кривоногий. Вещмешок отвис и при ходьбе стучал ему по заду, а сапоги были явно на пару размеров велики, и поэтому он шлепал ими, запинался, спотыкался. Мы с этим олухом все больше отставали от уходящей роты. Рота спешила и почти бежала, быстрее и быстрее вниз с хребта в район, где стоит наша техника. Автомат у бойца висел на одном плече, на другом он нес ствол от пулемета «Утес». Силуэты солдат начинали таять в раскаленном мареве воздуха. Разрыв между нами и ротой постепенно увеличивался. Два часа я его подгонял пинками и матами, но это помогало все меньше, скоро нас нагонят «духи», и тогда нам крышка, как только они выйдут на прицельную дальность, так здесь мы оба и ляжем. Умирать сегодня не хотелось. А кому хотелось? А когда хотелось? Да, никому и никогда!
– Эй, сержант, отдай мне ствол, а то скоро умрешь окончательно. И какой козел отправил тебя учиться на пулеметчика? – прохрипел я, пытаясь перевести дух.
– Я не виноват: куда послали, там и служу, – ответил сержантик. В его глазах стояла затравленность, переходящая в ужас, он начинал понимать гибельность нашего положения. Связи у нас нет, рота быстро движется к технике, а я и этот «осколок» советской военной угрозы ползем как черепахи.
Как всегда, в мою задачу входит собирать, подгонять и выводить отстающих доходяг. Сейчас мне достался этот молодой сержант из гранатометно-пулеметного взвода Юра Юревич. Это был его первый рейд, который мог стать последним.
– Товарищ лейтенант, я не виноват – старшина дал мне таки велыки сапоги. Я ему гаварыл, что они хлябают, а он сказал: других няма.
– Ладно, бульба недоделанная, хватай автомат и бегом, быстро, как только можешь.
Глаза его радостно загорелись. Мое решение облегчить его ношу сержанта очень обрадовало, однако скорости ему не прибавило. Теперь мешал вещмешок, который почему-то отвисал все ниже, а автомат прикладом цеплял ноги. Юра все свои усилия сосредоточил на борьбе с ним.
– Бульбаш! Не надейся, что я и автомат за тебя понесу, у меня всего две руки, два плеча.
– Да я ничего такого не думаю, – задыхаясь, ответил Юревич, но в его серых глазах явно промелькнула подлая мыслишка.
– Стоп! Быстро перебери шмотки в вещевом мешке!
Боец вытряхнул содержимое из мешка: две минометные мины в самом низу, четыре гранаты, мешочек с патронами, сверху одежда и пара банок сухпая, пустые фляги.
– Клади мины сверху и быстро перематывай портянки.
Я посмотрел в сторону вершины хребта, там были уже видны фигуры наших преследователей. Пора чуть охладить их пыл. Дал длинную очередь для острастки – пусть не спешат – и догнал сержанта.