Когда он вернулся, Такрой уже вошел в транс и мисс Розали нежно играла на арфе.

— Так, войти в Ворота и выйти из них удалось, — сказал Флавиан.

В зеркалах появилось неясное изображение Первых Миров. Кристофер увидел вдалеке ряд высоких столбов с кольцами, через которые мчались поезда. На Такрое был тот самый зеленый костюм, памятный Кристоферу. (Должно быть, дух Такроя всегда его носил.) Дух тем временем расстроенно развел руками.

— По-моему, что-то не так, — сказал Флавиан.

Вдруг все подскочили, потому что тело на кушетке произнесло странным сиплым голосом:

— Я нашел его! Он смотрел на поезда и как раз говорил мне, что может изобрести поезд получше. А потом просто исчез! Что делать?

— Поищите Габриэля во Вторых Мирах, — посоветовала мисс Розали, извлекая из арфы успокоительные журчащие звуки.

— Это займет некоторое время, — прокаркало тело Такроя.

Картинка в зеркалах исчезла. Кристофер представил, как Такрой карабкается через Междумирье, а остальные с беспокойством обсуждали, что же случилось.

— Может, жизнь Габриэля просто не поверила Мордехаю? — предположил Флавиан.

В зеркалах снова появилось изображение, и на этот раз жизнь была хорошо видна. Она стояла на горбатом мостике над речкой и глядела на воду. Кристоферу показалось, что она очень хрупкая и старая. Дух Такроя был неподалеку — он осторожно подкрадывался по мостику к Габриэлевой жизни, словно Трогмортен к большой черной птице. Казалось, Габриэль не замечает Такроя. Вдруг черная фигура исчезла, а на мосту остался один Такрой, тупо глядящий на пустое место, где секунду назад стояла жизнь Габриэля.

— И эта сбежала, — произнесло тело с кушетки. — В чем же дело?

— Погодите-ка! — прошептал Флавиан и бросился проверить ближайшее поисковое заклинание.

— Подождите минутку, Мордехай, — сказала мисс Розали.

В зеркалах было видно, как дух Такроя облокотился на перила моста и попытался успокоиться.

— Этого не может быть! — воскликнул Флавиан. — Все на свои наблюдательные посты! Похоже, жизни Габриэля исчезают! Лучше позови Мордехая назад, Розали, а то он тратит силы впустую.

Все разошлись по постам у мисок, зеркал, кристаллов и чародейных экранчиков. Мисс Розали снова прикоснулась к струнам, из Ворот показался дух Такроя, удивился и растворился так же внезапно, как жизни Габриэля. Мисс Розали встревоженно склонилась над телом, которое зашевелилось. Лицо Мордехая порозовело, глаза открылись.

— Что происходит? — спросил он, сбрасывая одеяло.

— Понятия не имею, — ответила Розали. — Все жизни исчезли…

— Нет! — возбужденно крикнул Флавиан. — Они собрались вместе и двигаются вон туда!

Следующие полчаса прошли в напряженном ожидании, хотя Кристофер — в глубине души — надеялся совсем не на то, на что остальные. Скуку ожидания он выдержал благодаря котенку. Эрика принесла Праудфут с собой, когда вернулась в кабинет с чаем для Такроя. Праудфут тут же вышла на самую длинную прогулку в своей жизни и полезла под стол Габриэля, вытянув для равновесия хвост. На киску смотреть было намного приятнее, чем на странные сгустки и комочки, в которые превращались жизни Габриэля, уплывая к Двенадцатым Мирам. Кристофер наблюдал за Праудфут, когда Флавиан сказал:

— Ох! — и отвернулся от чародейного экранчика.

— В чем дело?

Флавиан поник, потом рванул тугой накрахмаленный воротничок и швырнул его на пол:

— Жизни остановились. Они нечеткие, но это точно они. Сейчас они, похоже, в Одиннадцатых Мирах. Думаю, они там оказались из-за седьмой жизни. А мы надеялись!

— И что? — спросил Кристофер с нетерпением.

— Туда никто не может попасть, дорогой мой! — объяснила мисс Розали. Казалось, она вот-вот расплачется. — По крайней мере, если кто-то туда и попадал, то уже не возвращался.

Кристофер посмотрел на Такроя. Тот был белый как мел.

Глава двадцатая

Это был отличный повод прекратить поиски жизней Габриэля. Кристофер ожидал, что ему придется с собой побороться. И удивился сам себе, когда решительно встал с места. Он даже не успел подумать, что Богиня тоже слышала признание Такроя о том, что часть его осталась в Одиннадцатых Мирах.

— Такрой, — позвал Кристофер. Он знал, что важно называть друга этим именем. — Такрой, зайди на минутку в пустую комнату. Нужно поговорить.

Такрой неохотно встал. Мисс Розали резко сказала:

— Мордехай, вы плохо выглядите. Хотите, пойду с вами?

— Нет, — ответили хором Такрой и Кристофер.

Юноша уселся на стол в пустой комнате и закрыл лицо руками. Кристоферу стало его жалко, но пришлось напомнить себе, что именно они с Такроем принесли дяде Ральфу оружие, которое разметало жизни Габриэля.

— Мне надо тебя спросить.

— Знаю, — вздохнул юноша.

— Что там, в Одиннадцатых?

Такрой опустил руки:

— Наложи вокруг нас самое сильное заклинание тишины и глухоты.

Кристофер выполнил просьбу намного охотнее, чем делал это для мамы и мисс Белл. Заклинание получилось такое мощное, что Кристофер сам онемел и с большим трудом расчистил в центре заклинания пространство, чтобы они с Такроем слышали друг друга. Теперь Кристофер мог поклясться, что, даже если к ним подойдут вплотную, не будет слышно ни словечка. Но Такрой пожал плечами:

— Все равно могут подслушать. Их магия совсем другая, ничего общего с нашей. К тому же моя душа у них. От нее они узнают почти все, что происходит со мной. А когда не могут узнать от нее, то вызывают мой дух. Как-то раз ты видел меня неподалеку от Ковент-Гардена — это они заставили мой дух туда явиться.

— Так у них твоя душа?

— Да, — горько ответил юноша. — Та часть человека, которая делает его человеком. В тебе эта часть переходит из одной жизни в другую. А мою отобрали, как только я родился, как у всех людей из Одиннадцатых. Они оставили душу себе, а меня еще ребенком послали сюда.

Кристофер не сводил взгляда с друга. Он всегда знал, что темнокожий и кудрявый Такрой чем-то отличается от остальных людей, но не при давал этому значения — мало ли в Везделках странных людей.

— Зачем они послали тебя?

— Им нужен был подопытный кролик. Время от времени Драйт посылает кого-нибудь в тот мир, который хочет исследовать. На этот раз он решил, что хочет узнать все про добро и зло, поэтому приказал мне сначала поработать на Габриэля, а затем на самого ужасного негодяя, какого смог найти, — как выяснилось, твоего дядю. В Одиннадцатых нет ни добра, ни зла; они считают себя не людьми, а какими-то высшими существами, всех же остальных изучают, как зверей в зоопарке, когда Драйта что-то заинтересует.