Эди расправила плечи. Придется взять на себя ответственность, раз теперь это ее дом.
– Ты должна быть вежлива с бонной, – наставлял Гауэйн. – И с герцогиней.
Сюзанна несколько раз сделала то, что, по ее мнению, называлось реверансом, и при этом ужасно напоминала винную пробку, болтавшуюся в волнах.
– Прошу прощения, мисс Петтигру.
В свои пять лет она умела говорить абсолютно бесстрастным тоном.
Мисс Петтигру опустила подбородок жестом, не имевшим никакого сходства с кивком, и снова повернулась к Эди.
– Как видите, ваша светлость, ребенок безобразно избалован. Не знает ни языков, ни музыки, и никакого понимания о приличном поведении в обществе.
Эди девочка избалованной не показалась. Она выглядела ребенком, с детства усвоившим, что лучше огрызаться, чем плакать. И откровенно говоря, Эди с ней соглашалась.
– Я сама не говорю по-французски, – сообщила она мисс Петтигру.
Тонкие губы бонны сжались.
– Как дочь герцогини, Сюзанна обязана бегло говорить по крайней мере на трех языках. Учитывая довольно сомнительное происхождение, ее поведение должно быть образцовым. Как сами видите, нам предстоит много работы.
После подобных речей Эди больше не нуждалась в подсказках Лилы. Глядя женщине прямо в глаза она сказала:
– Мисс Петтигру, я благодарю вас за службу, но с этого дня вы у нас больше не работаете. Прямо с этой минуты. Бардолф, сделайте все необходимые распоряжения. Выдайте мисс Петтигру щедрое выходное пособие и доставьте ее, куда пожелает.
Потрясенная бонна открыла рот, словно желая что-то сказать, но Эди пригвоздила ее к месту взглядом.
– Как я сказала – щедрое выходное пособие. Но никаких рекомендаций.
Бардолф тоже выглядел ошеломленным. Но вовремя опомнился и отвел мисс Петтигру в сторону.
Сюзанна широко раскрыла глаза, хотя не пошевелилась и не сказала ни слова.
– А теперь мы можем поискать имбирный пряник!
Лила уронила ридикюль на землю, нагнулась и подхватила малышку. Ноги Сюзанны на фоне форм Лилы казались птичьими лапками.
Несколько долгих минут Лила и Сюзанна смотрели друг на друга. Потом малышка улыбнулась. Несколько зубов отсутствовало, что, как ни странно, придавало ей очарования. Лила повернулась к Эди и предупредила:
– Мы с Сюзанной найдем в экипаже имбирный пряник и скоро вернемся.
Она отошла, держа девочку как некую драгоценность.
Эди глубоко вздохнула и подняла ридикюль мачехи.
– Вижу, почему ты обеспокоена, – бесстрастно заметил Гауэйн. – Ты, очевидно, не привыкла к детям, в отличие от леди Гилкрист. Вероятно, она сумеет решить проблему Сюзанны.
Эди уставилась на него. Неужели муж предлагает отдать собственную единокровную сестру?
– Лорд и леди Гилкрист разъехались окончательно? – спросил он.
– Искренне надеюсь, что нет.
– Возможно, мы сумеем убедить леди Гилкрист немного пожить здесь.
Типично для Гауэйна. Когда он видит решение проблемы, немедленно пользуется возможностью.
Эди бросила взор на нянек:
– Нам действительно необходимы три няни на одного ребенка?
– В лучших детских имеются по меньшей мере три няни и бонна. Или гувернантка, – вставил Бардолф.
Эди взглянула на него, и этого оказалось достаточно, чтобы он отступил.
– Кого из вас Сюзанна больше всего любит? – спросила она нянек.
После некоторого колебания вперед выступила толстощекая пухлогубая девушка и обеспокоенно сказала:
– Меня зовут Элис. Но я ни слова не говорю по-французски, ваша светлость. И ни на каком языке, кроме английского.
– Вы будете старшей няней. Пока. Сюзанна все еще носит траур, так что языки могут подождать. Куда важнее найти преподавателя музыки. Чем раньше она начнет, тем больше опыта наберется.
Это единственное, в чем Эди была уверена. Она сама взяла в руки виолончель примерно в возрасте Сюзанны.
Гауэйна, похоже, это немного развеселило.
– Найдите музыканта, который мог бы учить ребенка, – сказал он Бардолфу.
Няньки присели и удалились. Бардолф вывел вперед группу женщин в темно-красных платьях и белоснежных передниках.
– Горничные первого этажа.
– Доброе утро, – кивнула Эди.
Бардолф показал на другую группу.
– Это доярки.
– Приветствую.
За доярками последовали горничные второго этажа в сопровождении судомоек и других слуг, включая чистильщиков сапог. Последними шли свинопасы, причем в огромном количестве.
– Я очень рада познакомиться со всеми, – объявила Эди, когда представили последнюю группу. – Надеюсь, что со временем я запомню все ваши имена.
Присутствующие заулыбались.
– Доброе утро! – приветствовал сразу всех Гауэйн. За этим последовали поклоны и реверансы. Наконец, все закончилось.
– Есть и другие, – сказал он жене. – Управляющие и их помощники, хранитель башни и тому подобное.
Они прошли по двору к гигантским открытым резным дверям, пока Эди пыталась осознать, что видела далеко не всех слуг.
– Хранитель башни? Какой башни? Когда мы приближались к замку, я видела несколько.
– Я обязательно покажу тебе все, когда будет время. Башни замка остаются под присмотром сторожа, который отчитывается перед Бардолфом, разумеется. Башня, о которой я упомянул, – отдельное здание, выстроенное в тринадцатом веке, на лугу у реки Глашхорри.
– Звучит очень романтично.
– Нет, – жестко отрезал он, – вовсе нет. Она представляет собой постоянную опасность, потому что разные дурни постоянно стараются на нее взобраться. Два года назад один мальчишка упал, раскроил себе голову и едва не погиб. После этого я велел хранителю следить, чтобы к башне никто не приближался.
Холл оказался абсурдно огромен, а акустика, механически отметила Эди, должно быть, ужасна, учитывая тот факт, что потолок исчезал в полумраке высоко над головами.
Бардолф немедленно постарался привлечь внимание Гауэйна и отвел его в сторону. Лила вышла из экипажа и проследовала в холл. Сюзанна семенила рядом, так что Эди воспользовалась возможностью спросить малышку:
– Знаешь, где спальня твоего брата?
– Нет, – покачала головой Сюзанна, что было неудивительно. – Спросите у нее!
Она кивком показала на экономку миссис Гризли, занятую разговором с Гауэйном и Бардолфом.
– Пойдем попробуем найти сами.
Эди в сопровождении Сюзанны и Лилы стала подниматься по большой каменной лестнице. Оказавшись наверху, она стала поочередно открывать двери.