Ох-хох, как глупо. Борис знал то, чего не знал никто из домашних. А именно: на Евгения Дмитриевича покушались. Причем не раз.
Дважды его пытался сбить на пешеходном переходе мотоциклист, когда Борис высаживал академика на противоположной от магазина стороне. Магазина, где Евгений Дмитриевич предпочитал покупать деликатесы по пятницам, направляясь на Истру, домой. Разворот там далеко, проще через дорогу перейти, а на выходе Борис уже ждал хозяина у дверей и подхватывал пакеты.
…Значит, кто-то изучил привычки Евгения Дмитриевича и знал о его пристрастии к этому гастроному. И поджидал его на месте – мысленно отметил детектив.
– Когда мотоцикл рванул в первый раз, не дожидаясь зеленого, на зебру, – продолжал Борис, – академик едва успел увернуться, но все же они тогда подумали, что какой-то обкуренный юнец за рулем. Но когда во второй раз, неделю спустя, история повторилась и снова мотоцикл метил явно в Евгения Дмитриевича, то они напряглись. И с того дня я стал проезжать лишние три километра до разворота, чтобы высадить хозяина непосредственно у дверей гастронома.
Борис нагнулся и сорвал стебель высокой травы, который принялся жевать.
– Марку мотоцикла, номер не успели заметить?
– Не до того было, я к хозяину кинулся. Да и не разбираюсь я в этих кузнечиках, у которых вся сила в треск ушла. Разве это машины? – выплюнул он разжеванный кусочек стебля. – Так, фигли-мигли, стрекозел.
– Может, хоть цвет запомнили?
– Черный.
– Обычно они бывают черные с чем-то. Черно-красный, черно-синий, черно…
– Точно. У него впереди какой-то горб красный. Что там наворочено, не знаю. Может, багажник? У них же все не так, как у людей… Как у настоящих машин, хочу сказать.
– Борис, скажите-ка, мне не показалось, у священника, отца Нила, тоже мотоцикл есть?
– Вы что, нашего Нилушку подозреваете? Вот насмешили.
– Я на всякий случай спрашиваю.
– У него «бээмвэшка», черный с желтым. К слову, хоть и кузнечик, как все мотоциклы, но вездеходный. Даже по грязи осенью пройдет… А Олега не стоит подозревать, он парень нормальный. С Евгением Дмитриевичем они дружили. Академик любил с ним побеседовать, хотя Нилушка ему не то что в сыновья, во внуки годится. Значит, умный он парень, иначе б хозяин время на него тратить не стал… Так я вам еще не все рассказал, на этом дело не кончилось!
Спустя неделю, повествовал Борис, грызя травинку, произошла другая история, на этот раз в одном московском мединституте, где Евгений Дмитриевич вел спецкурс, пропагандируя свои идеи. В тот день лекции не было: академик пояснил, что занятия закончились, летние каникулы, и теперь институт наводнили абитуриенты. Но ему зачем-то туда надо было. И вот кто-то налетел на него на лестнице и пихнул в спину столь сильно, что академик едва не рухнул вниз через перила. Это повлекло бы за собой смерть… (В лучшем случае перелом позвоночника с последующим параличом, подумал детектив.) Евгений Дмитриевич не видел, кто толкнул его: человек скрылся в толпе юнцов, мчавшихся на экзамен, раньше, чем академик осмелился оторвать дрожавшие руки от перил, за которые сумел с силой уцепиться. К тому же несколько ребят участливо подхватили его под локти, и за ними уже ничего рассмотреть было нельзя. На вопросы академика молодые люди отвечали, что видели, как кто-то в него врезался, но все случилось слишком быстро, и они не успели разглядеть, кто именно.
– Академик не допускал мысли, что его пихнули случайно? Я знаю, как несутся студенты, когда опаздывают, особенно парни… Как мустанги.
– Я тоже его об этом спрашивал. Но нет, по его словам, толчок был слишком сильным, намеренным. И еще он тогда сказал: «Не могу представить, кому я помешал до такой степени, что меня решили устранить. Интриг в Заповеднике, конечно, много – но интриг на любой работе много. Разве только в Заповеднике ставки покруче»… Смотрите-ка, грибы! Лисички, что ли… Вы разбираетесь?
– Не мог представить? Или не хотел говорить?
– Кто его знает… Но я думаю так: если б он не хотел меня посвящать, то и разговор бы не начинал. Я ведь в машине его ждал, ничего не видел – Евгений Дмитриевич сам мне рассказал об этом инцинден… инциденте. Так это лисички или что?
– Лисички. И тогда он решил уехать в Адыгею? Подальше от Москвы?
– Не совсем. Мысль такая у него появилась, это да – надо, мол, где-то переждать, выпасть из поля зрения тех, кто за ним охотился, – но окончательное решение он принял после еще одного странного случая.
– Четвертое покушение?
– Хозяин не знал, отнести ли тот случай к покушениям. Дело в том, что он регулярно наведывался к одной даме. Все всегда было без проблем, но однажды к ней в квартиру ворвался мужчина и напал на него…
Борис наклонился и принялся срезать грибы перочинным ножом. У его ног образовалась небольшая оранжевая кучка.
– Подождите-подождите, как это ворвался? Она ему сама дверь открыла или…
– Не знаю. Я же в машине сидел. Может, дверь не была заперта? У вас нет какого-нибудь пакета с собой?
– В машине есть… У Евгения Дмитриевича с этой женщиной какие были отношения?
– Ну понятно, какие, – пожал плечами Борис. Легкая ухмылка скользнула по его красиво очерченным губам.
– Нет, не понятно, – возразил детектив. – Он ее любил или это была чисто сексуальная связь?
– Вообще-то хозяин мне не докладывал. Но думаю, только секс. Такие вещи ощущаются, знаете. Цветы вот, к примеру, он ей никогда не приносил, хотя подарки какие-то, случалось, дарил, из машины выходил с пакетом. Что там внутри, не знаю, не видел и не спрашивал. Да и ночевать он у нее никогда не оставался.
– Это не показатель. Он женат, соблюдал приличия. Цветы тоже, к слову, не показатель – возможно, дама их просто не любит, предпочитая украшения… Так что там случилось?
Борис стащил с себя футболку и принялся складывать на нее грибы.
…В тот вечер Евгений Дмитриевич вошел в подъезд, а Борис, как обычно, запустил на планшете кинушку. В запасе у него было как минимум полтора часа – раньше академик от любовницы не выходил. А максимум – два с половиной, дольше он тоже не задерживался. Однако не прошло и десяти минут, как у Бориса зазвонил мобильный: хозяин. Номер шофера стоял у него в коротком наборе под цифрой 1, так что достаточно было кнопку нажать. И хозяин вдруг закричал: «На помощь, Боря, на помощь, скорее!»
Борис рванул в подъезд – дверь открыта, лето, вечер солнечный, консьержка на лавочке сидит у подъезда – и кинулся к лифту, нажал кнопку второго этажа. Почему? Он не знал, где живет пассия академика, но шум доносился сверху – два мужских голоса и звук ударов, – казалось, прямо над потолком, вот почему. Однако когда двери лифта открылись, он понял, что драка происходит выше, и поднялся на третий этаж. Выскочил из кабины, увидел: дверь в квартиру слева распахнута настежь, а на лестничной площадке дрались двое мужчин. Ну, что касается академика, он не то чтоб дрался, а больше прикрывался. Приемов борьбы явно не знает!..