– Да ну?! Что еще за сказки про белого бычка?
– Ну, давайте глянем, что тут у нас за сказки… Смотрите, вот фотографии, – Кис показал ей снимки в телефоне. – А вот это написал Дима. – Алексей придвинул к Юле пару рукописных листков. – Его чистосердечное признание. Узнаете подпись?
– Нет, не может быть… – Юля схватила листки и принялась жадно читать текст. – Это фальсификация, Дима не мог такое написать!
– Почему же? – удивился Кис.
– Потому что он… Он меня…
– Любит, вы это хотели сказать? Но вы ведь сами каких-то полчаса назад утверждали, что разговоры про любовь что-то вроде лапши на ушах. А главное бабки, не так ли? Ну, прямо в соответствии с вашей философией мы Димона перекупили. Заплатили кругленькую сумму и получили его показания. Правда, мы обещали не давать делу ход, а использовать его показания против вас исключительно в том случае, если вы снова попытаетесь причинить вред своему отцу или его близким. Сам Дима рискует немногим: не он инициатор убийства – это раз; у него не имелось корыстных целей, поскольку вы ему за «работу» не платили, только обещали красивую жизнь после получения наследства – это два; убийство не состоялось, речь может идти только о покушении – это три. И он написал чистосердечное признание, что всегда смягчает наказание, – это четыре. Если его и приговорят к тюремному заключению, то небольшому – тогда как деньги от нас он получил большие…
Деньги, разумеется, дал Донников, но детектив предпочел употребить безликое «от нас», чтобы не спровоцировать новую волну зависти и ненависти у его дочери.
– Что же до вас, Юлия Евгеньевна, – продолжал Кис, – мотива у вас больше не имеется… Евгений Дмитриевич, вы тут? – повысил он голос.
– Да, – донеслось из-за двери.
– Заходите. Вы, Юля, все это провернули в надежде на кусок имущества Евгения Дмитриевича, верно? Полагая, что завещания нет, а по закону вы получите приличную часть. Так вот, теперь можете не трудиться.
– Завещание есть. Я написал его вчера, – вошел в кабинет Донников. – И полностью лишил тебя наследства. Я виноват, наверное, что не забрал живой сверточек тогда, когда твоя мать подкинула мне его на порог. Воспитай тебя я, вероятно, выросла бы ты другим человеком. Но я сам был в ту пору пацаном… Впрочем, не буду оправдываться. Что вышло, то и вышло. А вышла дрянь.
В глазах Юли сверкала такая злоба, что Кис диву давался: откуда? От матери, вырастившей девочку в атмосфере ненависти к мужчине, ускользнувшему из ее хищных рук?
– Теперь ты ничего не выиграешь в случае моей смерти, – продолжал Евгений Дмитриевич. – Однако если в твою дурную голову снова стукнет идея избавиться от меня или кого-то из моих близких, то сразу всплывет признание твоего любовника. Хотя больше он тебе любовником не будет, без сомнения… И ты пойдешь под суд и в тюрьму как заказчик убийства из корыстных побуждений, а это серьезная статья. Исчезни из нашей жизни, Юля. Причем бесследно.
– Сначала я заберу своего сына!
– Нет, Юля, ты его потеряла. Теперь мальчуган наш, донниковский. Ему с нами хорошо, весело, интересно, уютно. А как с ним обращаешься ты, мы все слышали… Уходи. Тебя здесь никто не хочет больше видеть.
Юля уехала. Домашние потихоньку оправились от шока и стали расходиться по своим комнатам. Лена повисла на руке у Евгения Дмитриевича, как верная жена. Алексей с Игорем засобирались домой.
Проводить их вышли академик, Олег и Маша. Пожимали руки, благодарили. Оплату услуг детективов взял на себя Донников, пообещав банковский перевод.
Все уже были готовы разойтись в разные стороны, как вдруг Маша поймала ладонь Игоря.
– Мы еще увидимся? – тихо спросила девушка.
Вечер выдался свежим – неудивительно, осень, хоть и незаметно, уже наступила, покрыла холодной росой траву, побежала холодным ветерком по листве – и Маша кутала плечи в большой клетчатый платок.
– Если тебе что-то понадобится, Машенька, – неважно что, совет, помощь или просто поболтать, то ты только скажи, я обязательно приеду, – ответил Игорь. – Но в ближайшие пару недель меня не будет в Москве.
Он умолк, Маша смотрела вопросительно.
– Моя девушка получила грант в Монреальском университете… Я еду ее сопроводить на первых порах, помочь ей обустроиться на новом месте, – пояснил он.
– О, Монреаль! Красивый город, – проговорил детектив, делая вид, что ничего, кроме последней фразы, не слышал. – А осень в Канаде – загляденье. Вот уж где настоящее «очей очарованье»! Как там дальше? «В багрец и золото одетые леса…»
Маша быстро поцеловала Игоря в щеку и ушла в дом, не обернувшись.
– Алеш, Алеша, просыпайся! – проворковала над его ухом Александра. – Милый, уже одиннадцать.
Алексей с трудом продрал глаза. За последние дни набрался капитальный недосып, и он все никак не мог отоспаться.
Полусонный, он добрался до кухни, мечтая о чашке хорошего кофе. Оная чашка уже ждала его на столе – Сашенька постаралась.
Кис глотнул божественного напитка и ткнул пальцем в пульт. Он любил послушать новости по пробуждении. Телевизор наконец рассиялся.
«…поразительная история возрождения из пепла, – вещала дикторша, приятная молодая женщина. – Как рассказал директор Заповедника здоровья, академик Евгений Дмитриевич Донников, на него напали в Адыгее, где он отдыхал у своего друга…»
Алексей уменьшил громкость. Эту историю он уже знал – но, в отличие от остальных, он знал и настоящую.
«…Я очнулся в больничной палате… – все же доносилось до слуха Алексея. – Как позже выяснилось, местные жители, супруги Мариет и Азмет, увидели меня, лежавшего без сознания на склоне, дотащили до своей машины и привезли в свое село, где меня осмотрел местный врач. У меня оказалось несколько переломов, но врач Адам Бекух, сельский доктор, выходил меня. Я чрезвычайно благодарен всем этим добрым людям, заботившимся обо мне больше месяца», – говорил академик мягко и проникновенно.
Ого, для официального заявления история обросла именами! Придающими ей основательность и абсолютную достоверность…
Кис нажал на кнопку, экран погас. За последнее время норма лжи, которую его душа способна переварить, была изрядно превышена.
Дети появились на кухне. «Папа, папочка!»
Как он любил эти голосочки, эти махонькие тельца, эти глазоньки, смотревшие на него с любовью и абсолютным, безграничным доверием…
– А знаете, куда мы сегодня пойдем? – спросил он, переводя взгляд с одного ясного личика на другое.
– Куда, папочка? – спросил Кирюша.
– А я знаю, куда! – заявила Лизанька. – В кино, да, пап? – попыталась угадать маленькая всезнайка.
Алексей добродушно усмехнулся, вспомнив Машеньку Донникову.