Арчери стоял, наклонившись через парапет моста, и тяжело переводил дух, когда в воде рядом с его отражением возникло отражение полицейского инспектора.

– Инспектор Берден, кажется? – Он встряхнулся и моргнул. Ровный взгляд полицейского и присутствие людей, которые, переходя от магазина к магазину, неспешно прогуливались по мосту, действовали на него успокоительно. – Я только что от миссис Криллинг и…

– Можете не продолжать, сэр. Я все понял.

– Я оставил ее в разгар астматического приступа. Наверное, следовало вызвать к ней врача или «Скорую помощь». Честно говоря, я просто не знал, что делать.

На парапете лежала окаменевшая крошка хлеба. Майкл Берден щелчком отправил ее в воду, и за ней тут же поплыл лебедь.

– Главная ее проблема – в голове, мистер Арчери. Мне следовало предупредить вас о том, чего от нее можно ожидать. Сцену закатила, верно? – прищурился инспектор, и викарий кивнул. – В следующий раз, когда вы ее встретите, она будет с вами тише воды ниже травы. Такая у нее болезнь – то вниз, то вверх. Маниакально-депрессивный психоз, так это называется. А я как раз шел в «Карусель» выпить чашку чая. Не хотите составить мне компанию?

Они вместе пошли по Хай-стрит. Кое-где над витринами лениво колыхались под ветерком линялые полосатые маркизы. Тени под ними были черны как ночь, и тем более ослепительным казался по контрасту с ними солнечный свет, бивший с синего, как над Средиземным морем, неба. В самой «Карусели» оказалось и душновато, и темновато, а еще пахло аэрозолем от мух.

– Два чая, пожалуйста, – сделал заказ Берден.

– Расскажите мне о Криллингах, – попросил Генри.

– Долгая история, мистер Арчери. Муж миссис Криллинг умер, оставив ее без гроша, так что ей пришлось переехать в город и искать работу. Дочка, Элизабет, с детства была капризной, а мать вконец ее избаловала. Она водила ее к психиатрам – не спрашивайте меня, откуда брались деньги, – а потом, когда ее все же заставили отправить девочку в школу, та стала менять их как перчатки. Успела даже поучиться в школе Святой Екатерины в Сьюингбери, но оттуда ее быстро выгнали. Когда ей было четырнадцать, суд по делам несовершеннолетних рассматривал ее дело как нуждающейся в опеке, и ее забрали у матери. Но после она все равно вернулась к ней. Так часто бывает.

– Думаете, все это из-за того, что в детстве она нашла тело миссис Примеро?

– Может быть. – Майкл поднял голову и улыбнулся официантке, которая принесла чай. – Большое спасибо, мисс. Сахару, мистер Арчери? Нет, мне тоже не нужно. – И он, кашлянув, продолжил: – Думаю, все бы сложилось иначе, будь у нее нормальный дом и семья, но миссис Криллинг всегда была нестабильна. Говорят, она тоже меняла работу за работой, пока наконец не оказалась в каком-то магазине. По-моему, им помогал деньгами кто-то из родственников. Миссис Криллинг то и дело брала на работе выходные под предлогом якобы астмы, хотя на самом деле она просто сошла с ума.

– Ее признали невменяемой?

– Вы даже не представляете себе, сэр, до чего трудно официально признать человека сумасшедшим. Доктор, правда, говорил, что, если увидит ее в истерике, сразу выпишет ей направление в психбольницу, но они же хитрые, эти больные. Пока врача вызовут, пока он приедет, она уже придет в себя и встречает его нормальная, как мы с вами. Правда, пару раз она все же лежала в психиатрической клинике в Стовертоне как добровольный пациент. А года четыре назад завела себе друга – мужчину. В городе только об этом и говорили. Элизабет тогда училась на физиотерапевта. Ну и, короче, вышло так, что бойфренд предпочел старухе-матери молоденькую дочку.

– Mater pulchra, filia pulchrior [9] , – пробормотал Арчери.

– Вот именно, сэр. Лиз забросила учебу и ушла жить к нему. Миссис Криллинг опять слетела с катушек и полгода провела в Стовертоне. Выйдя оттуда, она не оставляла молодую чету вниманием – звонила, писала письма, являлась сама, в общем, старалась изо всех сил. Дочка не вытерпела и в конце концов вернулась снова к мамочке. Бойфренд торговал машинами, он и подарил ей «Мини».

Генри вздохнул.

– Не знаю, следует ли мне сейчас говорить об этом, но вы были так добры ко мне, вы и мистер Вексфорд… – заговорил он, и его собеседник почувствовал, как в нем зашевелилось чувство вины. Сам он отнюдь не считал, что они с шефом сделали для Арчери все возможное. – Миссис Криллинг говорила, что если Элизабет – она называет ее деткой – попадет в тюрьму… ведь она может туда попасть, верно?

– Вполне.

– То она расскажет вам что-то, вам или тюремным властям. У меня сложилось впечатление, будто она может сообщить вам некую информацию, которую миссис Криллинг, напротив, желает сохранить в тайне.

– Большое спасибо, сэр. Придется нам подождать и посмотреть, что время покажет.

Пастор допил свой чай. Почему-то он чувствовал себя предателем. Для чего он выдал сейчас миссис Криллинг: чтобы остаться в хороших отношениях с полицией?

– Я подумал, – начал он, пытаясь оправдаться в собственных глазах, – что, может быть, это имеет какое-то отношение к убийству миссис Примеро? Не вижу причин, почему тот дождевик не могла надеть миссис Криллинг. Вы ведь сами говорили, что она нестабильна. Она была там, и возможностей у нее было не меньше, чем у Пейнтера.

Берден покачал головой.

– Но какой мотив? – спросил он с сомнением.

– У сумасшедших свои мотивы, не всегда понятные нормальным людям.

– Но она действительно любит дочь, хотя и по-своему. Она не стала бы брать ее туда, если бы знала.

Арчери заговорил медленно, словно раздумывая над каждым словом:

– На процессе она говорила, что в первый раз пришла в «Приют Победителя» в двадцать пять минут седьмого. Но этому нет никаких доказательств, кроме ее слов. А что, если на самом деле она пошла туда без двадцати семь, сразу после Пейнтера? А потом взяла с собой девочку именно потому, что была уверена: никто не поверит, что мать привела бы с собой ребенка, если бы знала про труп.

– Вы явно поспешили с выбором профессии, сэр, – сказал Берден, вставая. – Вам бы детективом быть. Сейчас бы уже до суперинтенданта дослужились.

– Просто я дал волю фантазии, – сказал Генри и, чтобы избежать дальнейшего поддразнивания, поспешил сменить тему: – Вы не знаете, когда в стовертонской больнице приемные часы?

– Элис Флауэр следующий пункт в вашем списке? Я бы на вашем месте сначала позвонил справиться, можно ли к ней. А посещения у них с семи до половины восьмого.

Глава 8

Дни наши – три раза по два десять и еще десять; И будь даже человек силен и доживи до четырех раз по два десять, дни его – тяготы и печаль.

Псалом 90. Погребение мертвых

Элис Флауэр было восемьдесят шесть, немногим меньше, чем ее хозяйке в день смерти. Несколько ударов один за другим скособочили ее старое тело, как бури – старый дом, но тот хоть и был стар, а держался крепко, ибо был построен на века. Он не был изящен и никогда не знал украшательств. У него была одна цель – укрывать от ветров и непогоды.