Мастерс одной рукой держала дверь, другую сунула в карман плаща. Она отвернулась. Вдруг до нее дошло: им многое известно. Она сразу поникла, как будто из нее выкачали воздух.
— То, что со мной произошло, вас не касается, — тихо сказала она, борясь со слезами. — Я ушла оттуда и возвращаться не хочу.
Джастин, играя свою роль, проскользнул между ними и стал спускаться.
— Памела, — негромко произнесла Мелани, когда они остались одни, — простите, что пришлось влезть в вашу жизнь. Мне в самом деле очень жаль. Но вы ведь понимаете, что мы не позволим вам прятаться до бесконечности. — Она положила руку ей на плечо, и Мастерс не отстранилась. — Я знаю, что вам трудно, потому что вы многое можете мне рассказать. Звоните мне в любое время дня и ночи… когда совесть подскажет.
Суббота, 22 сентября, 19.54, квартира Керра
Керр долго ждал, пока Мелани и Джастин вернутся из Беркшира; ему важно было узнать, как прошла их встреча с Памелой Мастерс. Поэтому домой он вернулся лишь около восьми и сразу проверил оставленные Джастином метки.
Он проводил на работе уже вторую субботу, доделывая накопившиеся административные дела и складывая воедино кусочки поступающих сведений. Помимо тайной слежки за Джибрилом, он руководил еще несколькими операциями; обязан был регулярно читать оперативные сводки и информацию о террористических организациях в странах Европы и во всем мире. Его письменный стол был завален документами, которые ждали прочтения.
В силу привычки он включил телевизор на канал «Скай ньюс» и стал слушать заголовки новостей. Сообщение о пропавшей девочке он услышал, когда смешивал себе джин с тоником.
«Полиция Гемпшира расследует обстоятельства похищения Сары Данбери, одиннадцатилетней дочери Майкла Данбери, министра юстиции „теневого кабинета“. Установлено, что девочка была похищена после того, как вышла с урока танцев в Линдхерсте (Нью-Форест, Гемпшир). Сотрудники полиции не комментируют произошедшее; пока ничто не указывает на связь похищения с профессиональной деятельностью отца девочки. Майкл Данбери стал известен в начале года своими противоречивыми требованиями дальнейшего ужесточения иммиграционной политики правительства. Полиция ищет свидетелей и просматривает записи камер видеонаблюдения в близлежащих кварталах. По словам друга семьи, обезумевшие от горя родители умоляют вернуть им дочь целой и невредимой».
Тщетно порывшись в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного, Керр позвонил в индийский ресторан и заказал карри, а затем принял душ. Когда он вернулся в гостиную, пришло сообщение от Робин: «Рада была повид., предатель едет через Гуль ты мой должник. ПОГОВОРИ С ГАБИ». Он набрал ей в ответ: «Grazie» и стал звонить домой Джеку Ленгтону. В это время курьер доставил ему ягненка по-мадрасски. Джек ответил сразу, в трубке слышался младенческий плач.
— Надеюсь, это не из-за меня, — неуклюже извинился Керр. Он вручил курьеру десятку и знаком показал, что сдачу тот может оставить себе. — Что там? Зубки режутся?
Ленгтон сообщил, что меняет дочери подгузник перед последним кормлением.
— Ей восемь месяцев. Джон, дети в ее возрасте часто плачут… А ты ведь, кажется, работал с документами?
— Помнишь, о чем я тебе рассказывал — о переметнувшемся агенте, который работает под прикрытием?
— Продолжай, — велел Ленгтон.
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы на мотоцикле добраться до Гуля?
— Зависит от пробок и от того, буду ли я обращать внимание на радары-ловушки. — Ленгтон перешел на шепот; Керр понял, что где-то рядом его молодая жена. Он видел Кейти один раз, и она ему понравилась. Она преподавала физкультуру и, как и Ленгтон, тоже была родом из Нортумберленда. Ленгтон познакомился с ней на родине, когда ездил на игру «Ньюкасл Юнайтед». — Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я поехал туда сегодня же, так что… клади пару часов, плюс-минус. Погоди. — Керр услышал разговор вполголоса и представил, как Ленгтон сообщает новость жене, выразительно пожимая плечами и поднимая брови с видом: «А я что могу поделать?» — Все в порядке, — солгал Ленгтон снова в трубку.
— Джек, спасибо тебе! — сказал Керр, выкладывая еду на тарелку. — По последним данным, этот тип ввозит девушек через Гуль. Пожалуйста, заезжай на таможню и посмотри портовые уведомления.
— За какое время?
— За два-три месяца — сколько сможешь, не раздражая таможенников. Тот, кого мы ищем, наверняка как-то отмечен, только вот не знаю, каким цветом их выделяют в наши дни.
— Агентов под прикрытием помечают синим флажком.
— Тео Каннинг со своей стороны тоже наведет справки. Спасибо, приятель. Извинись за меня перед Кейти и сразу звони, если что-нибудь узнаешь, хорошо?
В девять часов Керр приготовился ко сну. Контейнеры из-под еды он выкинул в мусоропровод, запер входную и балконную двери и проверил электронную почту. По пути в спальню он мельком слышал новые сведения о пропавшей девочке. Лишь через много часов его усталая голова поймет истинное значение этого происшествия.
Ленгтону удалось пару часов поспать; он выехал в путь в первом часу ночи. Дочка спала беспокойно, а когда Ленгтон взял ее на руки, она срыгнула, оставив у него на плече едкий след. Чтобы не разбудить жену, он откатил «Сузуки» подальше от дома, как всегда поступал, когда заступал на утреннюю смену. Мотор он завел только у парка.
Ленгтоны жили в Милл-Хилл, на северо-западе Лондона, рядом с выездом на шоссе M1. Кингстон-апон-Халл, или, по-старому, Гуль, находился почти в двухстах милях, но Ленгтон и его подчиненные регулярно ездили туда, чтобы следить за объектами, полагавшими, что за пределами Лондона спецслужбы проявляют меньше рвения.
Проносясь по участкам разных подразделений полиции и слушая сообщения по многоканальной рации, Ленгтон добрался до окраины Гуля за час пятьдесят семь минут. В двадцать минут третьего, сунув под мышку шлем, он подходил к заброшенному пункту таможенного досмотра. В отделах полицейского и иммиграционного досмотра, как он и ожидал, никого не оказалось, но в помещении таможни горел свет. Там пылесосила грязный ковролин пожилая уроженка Ямайки в синем комбинезоне с именным бейджем. Она не слышала, как он постучал, и Ленгтону пришлось подойти к окну. Как только она отперла дверь, он вошел, протягивая свое удостоверение и быстро бросая взгляд на бейдж с именем.
— Здравствуйте, Селия. Я инспектор уголовного розыска Джек Ленгтон. Помните? Рад снова видеть вас, — солгал он, дружелюбно улыбаясь. — Мне тут поручили кое-что забрать.
Уборщица устало глянула на его удостоверение и с сомнением ответила:
— Мне не разрешили никого пускать…
Но Ленгтон уже сидел за столом, ближайшим к пропускному пункту, и рылся в документах, оставленных вечерней сменой.
— Знаю, но вы не волнуйтесь, дело на несколько секунд, не больше. — Он вышел на кухню и налил чайник, давая понять уборщице, что ему здесь все хорошо знакомо. — Позвоните им, если хотите, — добавил он, — а я пока заварю нам крепкого чайку. — Ленгтон снова сел за стол, что-то для вида записал, гадая, как отреагирует уборщица, и готовясь сбежать, как только она подойдет к телефону. Но вскоре снова загудел пылесос.