* * *
Васька сидел у речушки с удочкой. Нравилось ему это занятие, а пока было время и возможность…
Шел третий месяц их путешествия по Уралу. Стоял август, теплый и уютный, дождей было мало, и можно было ходить босиком без опаски.
В тайге ему нравилось. Их всех вместе отправили. Ваську, Митроху, Тришку, да еще двоих ребят из их группы – Мишку да Ероху. Петруху оставили при царевиче, поскольку он с бумагами был дока, а вот в чем другом, стрелять там али саблей махать, ему не давалось. Ровно не под то руки заточены. Зато любой пергамент в руки возьмет и все скоренько обскажет – про что там, от кого, чего ожидать можно… талант.
Потому царевич его при себе и оставил.
Васька этому не особо завидовал. Ему пергаментами шуршать не нравилось, куда как интереснее было новые места узнавать да разведывать.
А еще пробы брать, да в кулечки заворачивать, да надписывать, что и откуда… и называлось это чудным словом «геологоразведка». Так это царевич называл, сами-то ребята по-простому говорили – разведка. Ведь верно же!
Надобно знать, что где в земле лежит. Жаль только, что многое они отличить не могут. Но на то есть кто поумнее их. А жаль, что его дальше тому не учили… эх, жаль.
Может, как вернется в школу, царевичу в ноги броситься?
По нутру ему это дело!
И Урал он полюбил всей душой.
Строганов свое слово сдержал. Поселили ребят в деревне у одинокого охотника Данилки, заплатили тому немного денег – ну мужчина и принялся таскать ребят по лесу.
Мишка с Митрохой тут же к охоте пристрастились и поди-ка, так ловко у них взялось, что спустя месяц бобыль Данила нахвалиться на них не мог. Любого зверя скрадывали, только что на медведя пока не ходили, но Данила все намекал, что и это надо устроить…
Тришка – тот заскучал быстро. Потом прибился к местному травнику и у него все время проводил. А вот Васька с Ерохой с радостью мотались по горам и лесам вслед за старателями. Сейчас их взял с собой пожилой старатель Дмитрий – и ребята с радостью познавали новую науку.
Какая руда, да где встречается, да как ее распознать, как кайлом работать, как песок промывать… науки было много, и Васька старательно запоминал все, а то и записывал на клочки бересты, чтобы потом рассказать в школе.
Хорошо будет туда вернуться… а сюда, на Урал, вернуться будет еще лучше!
Нравилось ему здесь…
Нравились горы, вздымающиеся прямо в небо, нравились леса и поля, нравилось учиться, нравились даже истории про Великого Полоза, которые рассказывали им старатели… ей-ей, ежели есть Великий Полоз (а после полученных знаний Ванька в том сильно сомневался), вот бы с ним перевидеться! Порасспросить!
Сколько интересного он может открыть людям!
Замечтавшись, Васька едва не упустил удочку. Чертыхнулся, перехватил удилище поудобнее и поволок из воды здоровущего налима. Как бы не сорвался…
Ну же, иди сюда, иди ко мне… Врешь, не уйдешь!!!
Наконец Васька выдернул из воды, придавил всем телом бьющуюся на траве рыбу… есть! Здоровущий!
– Ероха!
Приятель ждать себя не заставил, примчался тут же и присвистнул.
– Ишь ты! Какой красавец!
– Хватит нам?
– Хватит.
– Тогда бери, а я сейчас обмоюсь да и приду.
Ероха послушно утащил рыбу – сегодня его черед был кашеварить, а Васька отложил в сторону самодельную удочку, наклонился к ручью, обмыл грудь, живот, руки, наклонился умыться – и вздрогнул.
Что-то блеснуло на дне.
Солнце?
Или…
Он осторожно зачерпнул горсть песка, одну, вторую, вытряхнул их прямо на свою рубаху… блазнится ему?
Он осторожно подхватил рубаху и потащил к месту привала. Вот придет Дмитрий, тогда и порешаем…
Но Ваське не мерещилось.
То ли Великий Полоз решил явить мальчишке свою милость, то ли молодые глаза больше увидели, но крупинки действительно оказались золотом.
Еще три дня Дмитрий и мальчишки потратили, чтобы разведать все досконально, а потом Дмитрий запретил им кому-либо говорить.
Золото – оно многих в соблазн вводило. Тут и кровь пойдет, и жадность, а Великий Полоз этого не любит. Придет ночью да уведет золото… Нет. Дан вам приказ от царевича – только царевичу и доложите. Ни Строганову, ни кому другому, а ему и только ему.
Васька с Ерохой переглянулись – и согласились. И друзьям говорить не надо.
От греха…
Повидавшие и голод, и нищету, и злость людскую, мальчишки повзрослели рано. И отлично знали цену людской доброте да жалости. Там, где кошелек с монетами замаячит, любого перешибут. А тут ведь золото…
Дмитрий и сам молчать собирался. Свой у него интерес был.
Пока царевичу сообщат, да пока тот соберется на Урал своих людей прислать – много времени пройдет. Чай, ему попользоваться хватит.
Но только ежели никто про это место не узнает. Бывалый старатель видел, что жила хорошая, и собирался чуток промыслить золото, пока погода стоит. Все равно мальчишек скоро увезут… но повезло мальцу.
Хотя давно известно, Полоз к детям благоволит, а этот, к тому же, не жадный вовсе.
На золото смотрел – и глаза у него горели, да вот только жадности в них не было, а восторг от удачно сполненного поручения был. От того, что нашел!
Да и второй не хуже. Чуток Ваське завидовал, что есть – то есть, ну так зависть – она тоже разная бывает. Вот у него была добрая. Мол, свезло другу, мне бы так. Но не мрачное: лучше б ты, паскуда, утонул, чем такая удача мимо меня прошла. А то ведь всякое бывает…
Хорошие ребята…
В столице тем временем свое разворачивалось.
От раскольников да старцев избавились, теперь надо было остальное порешить. Софья, конечно, не знала, что уже пошли расхождения с ее вариантом истории. Неоткуда. А тем не менее, если бы раскольников не убрали, было бы все куда острее. Они бы подчиняться отказались, предали бы их анафеме – и пошло-поехало.
А так – пока решили, что никого предавать не станут и осуждать тоже. Более того, что надобно священников обучать так же, как в царевичевой школе детей учат, а ежели священник необученный, то и служить его не допускать. А то многие и читать-то не умеют, молитвы на память бормочут – не дело это. Ой, не дело. А там… одно поколение обучить правильно, второе, самые ярые противники умрут, опять же, дети вырастут, которые будут уже все по новому чину справлять… а пока – пускай их.
Аввакум был знаменем, а когда он не то чтобы отказался от борьбы, а скорее, отошел в сторону – народ и растерялся. А вот царь времени не терял.