Бренда решила взять инициативу на себя и направилась вдоль берега, держа Гарри за руку, увлекая его за собой.
— Хорошо. Давай поговорим. Вернее, говорить будешь ты, а я — слушать. Я сделала все что могла. Теперь очередь за тобой. Ты говоришь, речь пойдет о необычных вещах? Ну что ж, я готова.
Кивнув, Гарри искоса посмотрел на нее, откашлялся, чтобы прочистить горло, и начал:
— Бренда, тебя когда-нибудь интересовало, о чем думают люди после смерти? Я имею в виду, о чем они думают, лежа в своих могилах?
Бренда почувствовала, как по спине ее побежали мурашки. Несмотря на то, что солнце было очень горячим, от пугающе безжизненного голоса Гарри и от его слов ее до костей пробрал мороз.
— Интересовало ли меня?..
— Я же предупреждал, что речь пойдет об очень странных вещах, — торопливо напомнил он.
Она не знала, что сказать, что ответить. Ее била дрожь. Он не может говорить это серьезно, этого не может быть. Или, может быть, речь идет о том, над чем он сейчас работает? Так и есть: это сюжет одного из рассказов, который он собирается написать!
Бренда почувствовала разочарование. Всего лишь рассказ! Она ошибалась, считая, что писательская деятельность не оказывает никакого влияния на его настроение и образ мыслей. Возможно, все дело в том, что ему просто не с кем поговорить, некому излить душу. Всем известно, что он не по годам развит, его произведения были великолепны — это были произведения вполне зрелого человека. Может быть, в этом и заключена проблема? В том, что переполнявшие его мысли и эмоции не находят выхода?
— Гарри, ты должен был сказать мне, что все дело в твоей писательской работе.
— В писательской работе? — брови его поползли вверх.
— Это ведь рассказ, да?
Он покачал головой, но затем, улыбнувшись, закивал:
— Ты правильно догадалась. Рассказ, но рассказ фантастический. Мне очень трудно расставить все по своим местам. Если бы я мог кому-нибудь рассказать о нем...
— Но ты же можешь рассказать мне.
— Тогда давай обсудим. Может, у меня появятся новые идеи, и я пойму, где и в чем ошибался. Они продолжали идти, держась за руки.
— Конечно, — ответила она и, слегка нахмурившись, добавила:
— Счастливые мысли.
— Что?
— Мертвые в своих могилах. Думаю, что мысли у них счастливые. Ведь они уже на Небесах, понимаешь?
— Люди, которые не были счастливы при жизни, вообще ни о чем не думают, — как бы между прочим заметил он. — Они просто рады, что все уже закончилось, во всяком случае большинство из них.
— А... Ты хочешь сказать, что делишь мертвецов на различные категории и все они думают по-разному. Он кивнул.
— Да. А почему они должны думать одинаково? Ведь, пока они были живы, мысли их были разными. Одни прожили счастливую жизнь, им не на что было жаловаться. Но есть и другие, которые сгорают от ненависти в могилах, потому что те, кто убил их, живы или безнаказанны.
— Гарри, это все ужасно! Кстати, что это будет за рассказ? Должно быть, речь пойдет о призраках? Облизав губы, Гарри согласился:
— Что-то в этом роде, да. Это рассказ о человеке, способном разговаривать с покойниками, лежащими в могилах. Он мысленно слышит их и знает, о чем они думают. И сам может беседовать с ними.
— Мне кажется, что это ужасно, просто кошмар какой-то. Но сама идея интересна. А что, мертвецы действительно говорят с ним? Почему они хотят с ним разговаривать?
— Потому что им одиноко. Понимаешь, таких, как он, больше нет. Насколько ему известно, он единственный, кто на это способен. Им просто больше не с кем поговорить.
— А он не сходит с ума от этого? Я имею в виду голоса у него в голове, жаждущие его внимания? Гарри мрачно улыбнулся.
— Понимаешь, это не совсем так происходит, — сказал он. — Видишь ли, обычно они просто лежат и думают. Тело исчезает — ну, я имею в виду, оно постепенно разлагается, превращаясь в прах. Но мозг, сознание продолжает жить. Не спрашивай как — я и сам не могу это объяснить. Мозг — это центр сознания и подсознания человека, и после его смерти он продолжает работать, но уже на подсознательном уровне. Как если бы человек спал, хотя он и в самом деле в определенном смысле спит.
Только в этом случае он уже никогда не сможет проснуться. Ну вот, а некроскоп беседует с теми, с кем захочет.
— Некроскоп?
— Так я называю этого человека. Того, кто способен заглянуть в мозг мертвеца...
— Понимаю... — нахмурилась Бренда. — Во всяком случае, думаю, что понимаю. Те, кто прожил счастливо, просто лежат и вспоминают все хорошее, что было в их жизни, и мысли у них счастливые. А с теми, кто был несчастен, все происходит по-другому.
— Что-то в этом роде. У тех, кто озлоблен, и мысли злые, убийцы думают об убийствах, и так далее: у каждого свой собственный ад, если можно так выразиться. Но это все обычные люди с обычными мыслями. Я говорю о том, что их образ мыслей достаточно примитивен. При жизни их помыслы были вполне земными. Я не хочу сказать о них ничего плохого, просто они не были яркими личностями, вот и все. Но существуют еще и выдающиеся люди: люди творческие, великие мыслители, архитекторы, математики, писатели, настоящие интеллектуалы. Как думаешь, что делают они?
Стараясь угадать его мысли, Бренда на сводила с него глаз. Она остановилась, чтобы подобрать яркий морской камешек. Немного помолчав, она наконец ответила:
— Думаю, они продолжают заниматься своим делом. Если, скажем, это был великий мыслитель, то он и после смерти не прекращает размышлять о том, что его волнует.
— Ты права, — многозначительно подтвердил Гарри. — Именно это они и делают. Те, кто проектировал и строил мосты, продолжают мысленно их строить. Прекрасные, воздушные мосты, соединяющие берега целых океанов. Музыканты сочиняют великолепные песни и мелодии. Математики создают абстрактные теории, разрабатывают и совершенствуют их до такой степени, что они становятся понятными каждому ребенку, несмотря на то, что в них заключены тайны Вселенной. Все они совершенствуют то, над чем работали при жизни. Доводят свои изобретения до идеального совершенства, завершают разработку идей, на которые не хватило времени, когда они были живы. Там их ничто не отвлекает, они не испытывают постороннего влияния, никто их не беспокоит.
— Все, что ты говоришь, очень интересно. Но ты действительно думаешь, что все так и происходит?
— Конечно, — кивнул он, но тут же спохватился. — Во всяком случае, в моем рассказе. Откуда мне знать, что происходит на самом деле?
— Я сказала глупость, — ответила Бренда. — Конечно же, в действительности все совсем не так. Но, я никак не могу понять, с чего покойники вдруг захотят беседовать с твоим... э... некроскопом? Разве он не беспокоит их? Разве их не раздражает его вмешательство, его вторжение в их великие мысли?