– Да, – прозвучал этот смысл. – Я помогу тебе ради Милли, так как, если у нас получится, это поможет мне самой, потому что поможет Кейт.

Перед миссис Стрингем открылся пейзаж, в который она могла теперь легко войти. Она вдруг обнаружила, как ни странно, что вполне готова действовать во вред Кейт или, по крайней мере, на пользу Кейт, как это, в благородном беспокойстве о племяннице, представляла миссис Лоудер. Коротко говоря, она теперь перестала заботиться о том, что станет с Кейт, – но при этом была глубоко убеждена в превосходстве звезды Кейт. Кейт не находилась в опасности. Кейт не вызывала жалости: Кейт Крой, что бы ни случилось, сумеет позаботиться о Кейт Крой. Более того, к этому времени Сюзи увидела, что ее приятельница движется вперед с еще большей скоростью, чем она сама. Миссис Лоудер уже успела мысленно набросать примерный план действий – план, очевидно только что пришедший ей в голову, – когда сказала:

– Вы должны задержаться в городе на несколько дней, и вы должны – вы обе – немедленно встретиться с ним на обеде. – Вдобавок к этому Мод сообщила, что, движимая интуитивной жалостью и наделенная даром мудрого предвидения, она успела сделать многое и два вечера тому назад подготовила для этого почву.

– Бедная девочка, когда я осталась там с нею – ты ведь уходила за своей шалью, – совершенно выдала себя.

– О, я помню, как ты потом мне это представила, хотя там не было, – Сюзи не могла не отдать себе должное, – ничего более того, что я сама тоже успела понять.

Однако миссис Лоудер встретила ее слова так, что Сюзи пришлось задуматься – что же такое она сказала?

– Я полагаю, меня следует научить отказываться так же прелестно, как это делаешь ты.

– Я отказываюсь? – эхом откликнулась миссис Стрингем. – Я ни от чего не отказываюсь, я – человек верный.

Ее хозяйка выказала свое нетерпение, снова, с довольно жестким выражением лица, повернувшись к округлому, окаймленному медью письменному столу и оттолкнув подальше пару-тройку вещиц, на нем стоявших.

– Тогда отказываюсь я. Ты же знаешь, как мало такой человек, как мистер Деншер, может в моем представлении подходить Милли. Ты знаешь, что я точно имела в виду как вполне возможное.

– Ах, ты, как всегда, была в этом великолепна. – Слова Сюзи были совершенно справедливы. – Герцог, герцогиня, принцесса, дворец – ты заставила меня поверить во все это. Но мы с тобой потерпели неудачу оттого, что она-то во все это не верит. К счастью для нее – судя по тому, как все обернулось, – она ничего этого не хочет. Ну что тут поделать? Уверяю тебя, я так о многом мечтала! Но теперь у меня только одна мечта.

Эти последние слова миссис Стрингем произнесла таким тоном, что смысл, вложенный в них ею, был совершенно ясен, и миссис Лоудер не оставалось ничего иного, как показать, что она поняла.

– Чтобы она получила то, чего действительно хочет?

– Если это ей хоть как-то поможет.

Казалось, миссис Лоудер считает, что это может помочь, но теперь она на секунду отвлеклась:

– Меня это немного раздражает – я, конечно, жестока. Но я ведь столько всего придумала! Все же это не отменяет того факта, что мы должны поступать как порядочные люди.

– Нам надо принимать ее такой, какая она есть, – поддержала ее мысль миссис Стрингем.

– А еще нам надо принимать мистера Деншера таким, какой он есть. – Говоря это, миссис Лоудер мрачно усмехнулась. – Как жаль, что он не лучше!

– Ну, будь он лучше, – заметила ее приятельница, – ты сочла бы, что он достаточно хорош для твоей племянницы, а в таком случае Милли стала бы помехой. Я хочу сказать, – пояснила Сюзи, – помехой тебе.

– Она и так мне помеха, хотя теперь это не имеет значения. Но я увидела – как только вы приехали ко мне – Кейт и Милли, сидящих рядом. Я увидела, что твоя девочка – не хочу скрывать это от тебя – поможет моей, и, раз я это говорю, – продолжала миссис Лоудер, – ты, скорее всего, сама придешь к заключению, что это отчасти было причиной, почему я встретила вас так радушно. Так что, видишь, от чего я отказываюсь? А я отказываюсь. Но когда я выбираю такую линию, – продолжала она развивать свою мысль, – я делаю это красиво. Так что – прощайте, мои планы! Здравствуйте, миссис Деншер! Святые небеса! – почти прорычала она.

Сюзи, сдерживая себя, с минуту помолчала.

– Даже став миссис Деншер, моя девочка останется значительной личностью.

– Да, она не может стать незначительной. Впрочем, – заметила миссис Лоудер, – мы делим шкуру неубитого медведя.

– Мы все оставляем за скобками, – грустно согласилась ее собеседница.

– Тем не менее это интересно. – Тут миссис Лоудер пришла в голову новая мысль. – Мистера Деншера тоже незначительным не назовешь. – Это вернуло ее к вопросу, какой она уже задавала, но Сюзи не сумела на него толком ответить. – Так что ты все-таки о нем думаешь?

При этом вопросе Сюзан Шеперд, по причинам, неясным для нее самой, решила проявить некоторую осторожность. Поэтому ее ответ прозвучал довольно общо:

– Он очень хорош.

Она встретила взгляд миссис Лоудер с той особой прямотой, к какой прибегают люди, когда бывают не вполне откровенны; это обстоятельство возымело эффект.

– Да, он хорош.

Эффект ее слов оказался также весьма заметным: они практически вернули миссис Стрингем хорошее настроение.

– А я-то думала, он тебе не нравится!

– Он не нравится мне для Кейт.

– Но ведь он не нравится тебе и для Милли!

Говоря это, миссис Стрингем поднялась на ноги, ее подруга последовала ее примеру.

– Он, милая моя, нравится мне для себя самой!

– Ну, это самый лучший выход из всего, что может быть!

– Это – единственный выход. Мистер Деншер недостаточно хорош для моей племянницы, и он недостаточно хорош для вас обеих. А мы здесь одна – тетка, другая – бедняжка, а третья – глупышка.

– О нет! Я – не то, не другое и не третье! – заявила Сюзи.

Но ее собеседница продолжала:

– Вот, живешь для других. Ты, например. Если бы я жила для себя, у меня не было бы к нему претензий.

Однако миссис Стрингем была принципиальнее:

– А я нахожу, что он хорош, независимо от того, как я живу.

Это наконец сломило миссис Лоудер. Она мгновение помолчала, а затем выдала себя, рассмеявшись:

– Да, конечно же, он хорош сам по себе!

– Вот тут я полностью согласна, – более сдержанно откликнулась Сюзи; и обсуждаемая тема, то есть каков Мертон Деншер «сам по себе», несколько непоследовательно завершила это их первое совещание.

II

Теперь они, по крайней мере, чувствовали, что ситуация для них сильно изменилась после информации, полученной от великого доктора, который, как они о нем знали, следит, выжидает, изучает или, во всяком случае, планирует для себя такой процесс, прежде чем придти к определенному выводу. Миссис Стрингем осознала, что он размышляет над проблемой в том же духе, как она отметила, в каком размышляла она сама по тому же поводу перед уходом из дома на Ланкастер-Гейт. Она следовала по стопам его размышлений. Если то, о чем они говорили, могло произойти – то есть если бы мысли Милли можно было отвлечь от нее самой, – это не причинило бы никакого вреда и, возможно, принесло бы весьма заметную пользу. Если же этого не произойдет, если, с тревогою, но деликатно действуя совместными усилиями, они сами не смогут внести в благое дело свою лепту, – что ж, положение не станет от этого хуже, чем было. Зато, в этом последнем случае, у девочки будет свободный выбор – как провести лето, как провести осень; она – Сюзи – сделает для нее все, что в ее силах, чтобы выполнять предписанное врачом, и, вернувшись в конце концов к своему знаменитому другу, Милли сможет не только больше ему показать, но и найти его более готовым продолжать ее лечение. Далее Сюзан Шеперд могла видеть, что, помимо того, у нее появляется почва для второго сообщения ее старой подруге, то есть что Милли вносит и свою лепту в их общее дело, поскольку прямо и откровенно упомянула о намерении пойти попрощаться с сэром Люком и поблагодарить его. Она даже точно определила, за что хочет его поблагодарить: за то, что он так легко и просто отнесся к ее поведению.