Его разоблачения были опубликованы и теперь занимали первые строчки новостей на CNN. Сноуден увеличил громкость своего телевизора. Ведущий CNN Вольф Блитцер беседовал с тремя экспертами-политологами, все они оживленно обсуждали личность таинственного источника, передавшего Guardian сенсационный материал. Кто такой, этот автор утечек? Возможно, это сотрудник Белого дома? Какой-нибудь недовольный генерал? Суперагент КГБ? Порой доходило до смешного. «Забавно было наблюдать, как они вместе размышляют, кто же допустил такую утечку, сидя рядом с этим человеком», — вспоминал Макаскилл.
Реакция общественности удивила даже Сноудена. Люди, обсуждающие это событие в Интернете, в широкой массе оказались вполне благосклонны к неизвестному разоблачителю; все громче раздавались голоса о восстановлении четвертой поправки к конституции. Быстрая публикация была для Сноудена хорошим знаком: это говорило о том, что Guardian действует добросовестно. Его целью было всколыхнуть общественность, зажечь дебаты; он чувствовал, что история о Verizon вполне достигла этой цели.
Макаскилл задавался вопросом, не начнет ли разоблачитель проявлять чрезмерное самодовольство или чопорность по поводу того, что оказался, по сути, в центре мировых событий. Но тот был спокоен и внимательно слушал CNN. Казалось, он наконец осознал истинные масштабы случившегося. С этого момента пути назад для него не было. Если бы он сейчас отправился домой на Гавайи, то был бы немедленно арестован. А дальше — долгие годы заключения. Сноуден понимал, что отныне его жизнь уже никогда не будет прежней.
Что же дальше? Наиболее вероятный сценарий, по мнению самого же Сноудена, заключался в том, что в ближайшее время его арестует китайская полиция. Здесь же, в Гонконге. Потом его ждут юридические тяжбы. Возможно, это растянется на несколько месяцев. Может быть, даже на год. В конце концов его экстрадируют в США. А потом… потом десятки и десятки лет в тюрьме…
Сноуден перекачал на портативные диски огромное количество материалов. Сюда входили не только внутренние файлы АНБ, но также и британские материалы, из Центра правительственной связи (GCHQ), которые доверчивые британцы любезно передали своим американским коллегам.
«А сколько здесь записано британских документов?» — спросил у него Макаскилл.
Сноуден ответил, что «приблизительно 50–60 тысяч».
Он долгие месяцы планировал свое сотрудничество со СМИ. И был крайне скрупулезен. Сноуден выдвинул ряд строгих условий для последующей обработки и публикации секретных материалов. Он настаивал на том, что документы АНБ/GCHQ о массовой слежке должны направляться соответствующим субъектам. Он хотел, чтобы у гонконгских СМИ была под руками информация, касающаяся шпионажа АНБ за Гонконгом, у бразильских СМИ — материал о слежке за теми или иными лицами или организациями в Бразилии и т. д. На этом он настаивал категорически. Если бы эти материалы попали в руки сторонних противников, тех же русских или китайцев, то тогда против него могло быть выдвинуто куда более тяжкое обвинение: в государственной измене. Но предателем Сноуден себя не считал…
Сноуден хорошо понимал, что иностранные разведывательные службы тоже захотят получить его файлы, и был настроен предотвратить такую возможность. Как у шпиона одна из его задач заключалась в том, чтобы защитить американские тайны от китайцев. Он знал возможности противников Америки. Сноуден неоднократно пояснял, что он не хочет навредить американским разведывательным операциям за границей.
«У меня был доступ к полным спискам всех сотрудников АНБ. Ко всему разведывательному сообществу и тайным активам по всему миру. Я знал местоположения каждой нашей резидентуры и все поставленные перед ними задачи… Если бы я хотел навредить США, я бы, возможно, взял и отключил систему наблюдения. Но это никогда не входило в мои намерения», — заявил он.
Он выразился даже в более ярких красках, когда впоследствии был обвинен в «предательстве»: «Спросите себя: если бы я был китайским шпионом, то почему не полетел прямиком в Пекин? Я мог бы сейчас жить во дворце…»
В Гонконге Сноуден заявил, что граждане в странах, которые признавали разоблачения и сведения, представляющие общественный интерес, имеют право знать, что происходит. Он хотел, чтобы Guardian и другие ее «партнеры» по СМИ отсеяли из предоставленных материалов любые оперативные сведения, которые могли бы нанести вред текущей разведывательной деятельности американских спецслужб. Таковы были его условия, с которыми все согласились.
Были предприняты технические предосторожности. Файлы хранились на картах памяти. Они были тщательно закрыты многочисленными паролями. Ни один человек не знал всех паролей, которые необходимы для доступа к тому или иному файлу.
В распоряжении американских внештатных журналистов, к которым обратился Эдвард Сноуден, был теперь целый клад секретных материалов. В материалах утечек WikiLeaks, опубликованных Guardian в Лондоне в 2010 году, содержались американские дипломатические телеграммы и военные журналы о боевых действиях в Афганистане и Ираке. Источником утечек был (теперь уже была) рядовой армии США Челси Мэнниг. Некоторые из них — всего 6 процентов — были классифицированы как «секретные». Файлы Сноудена были совсем в другой «весовой категории». На них стоял гриф «Совершенно секретно». Разоблачение Филби, Бёрджеса и Маклина — бывших выпускников Кембриджа, перешедших на сторону русских, — в свое время назвали скандалом века в шпионских кругах.
Но столь массовой утечки документов такого уровня секретности, как у Эдварда Сноудена, не было никогда…
* * *
Сноуден обычно носил в своем номере футболку, но в четверг 6 июня Гринвальд убедил его переодеться. Сноуден надел серую отглаженную рубашку. Со своего обычного места на кровати он переместился на стул, позади было установлено зеркало. В результате комната уже не казалась такой тесной, как прежде.
Сноуден собирался записать свое первое публичное интервью. Он хотел представиться миру и признаться — или скорее с гордостью заявить, — что именно он является источником утечек из АНБ. Он сказал Гринвальду: «У меня нет ни малейшего намерения скрывать свою личность, потому что я знаю, что не совершил ничего дурного».
Это был смелый и неожиданный шаг — шаг, который Сноуден обдумывал в течение длительного времени. Его доводы произвели впечатление на журналистов и показались вполне убедительными. Во-первых, сказал он Макаскиллу, он знал, какое пагубное воздействие могут оказать на его коллег утечки от анонимных источников. Он сам был свидетелем того, какие «ужасные последствия это имеет для лиц, находящихся под подозрением». Он сказал, что не хотел бы подвергнуть своих коллег такому испытанию.
Во-вторых, он знал о мощнейших технических возможностях АНБ; в том, что его рано или поздно разыщут, он нисколько не сомневался, это был лишь вопрос времени. После публикации первых разоблачительных историй он собирался выйти из тени и раскрыть свою личность миру. Это не означало, однако, что Сноуден хотел бы подражать Челси Мэннинг, за арестом которого (теперь уже — «которой»!) в 2010 году и суровым обращением в тюрьме он внимательно следил. Сноуден сказал: «Мэннинг была классическим разоблачителем. Она была вдохновлена тем, что принесла пользу обществу». В результате Мэннинг предстала перед судом военного трибунала в Форт-Миде, рядом со штаб-квартирой АНБ, который очень быстро приговорил ее к 35 годам тюремного заключения.