Зизи вновь остановился и серьёзно посмотрел ему в глаза:
— Он защищал не Адриана, тому не нужна защита. Борджи пытался оградить вас и вашу несовершеннолетнюю свиту, которая вечно путается у вас под ногами.
— От чего он пытался нас оградить?
Зизи нахмурился и недовольно вздохнул. Он вновь пошёл вперёд, убрав руки в карманы. Он смотрел прямо перед собой. Говорить он начал так же неожиданно, как и двинулся с места.
— Вы ведь в курсе, что ваша сестра считала меня единственным человеком, которому можно доверять? — Зизи даже не думал дожидаться ответа Макса, без пауз продолжая свой монолог: — А я ее предал. Не то чтобы у меня был выбор, но факт остается фактом — я ее подло предал, трусливо и малодушно. С этим осознанием я живу последние восемнадцать лет семь месяцев восемнадцать дней и… простите, не знаю, который сейчас час. В общем, я предал своего единственного друга, и осознание этого терзает меня каждую секунду. Ещё хуже мне стало, когда привезли Адриана. В детском возрасте он был так похож на мать: те же серые широко распахнутые глубокие глаза, тот же овал лица, высокие скулы. Мальчик был хорош, чудо как хорош. Сын Софии другим и не мог быть, от кого бы он ни был. Я честно старался дистанцироваться от него, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что стараюсь находить себе какие-то дела в его секторе: проверить исследовательские манипуляторы, которые не требовали проверки, перезагрузить камеры наблюдения, которые перезагружались каждое утро автоматически, откалибровать скрытые микрофоны, звук в которых и так был доведён до идеала. Постепенно Адриан привык к моему присутствию, я же просто наблюдал за ним. Иногда мы даже перебрасывались парой слов. Так было до одного случая. Я как всегда возился со стационарным манипулятором в его секторе, он проходил очередной тест на соседней машине. В какой-то момент он отвлекся и странно посмотрел на меня.
— Разве у меня есть мать? — озадаченно спросил он.
Я не знал, что ответить. Кажется, я даже начал заикаться, пытаясь что-то произнести. Я слышал про способности мальчика, я также знал, что Натан Ор их усиленно купирует специальными препаратами, которые удалось создать в ходе исследований. Однако в тот момент я понял, что не такие уж они и действенные, эти препараты. Организм Адриана становился сильнее, он научился их блокировать. И тогда я промямлил:
— С чего ты взял?
— Вы постоянно думаете о моей матери, и этот образ, который живет в вашей голове, прекрасен. Он не может иметь ко мне никакого отношения.
Адриан был убийственно спокоен и логичен в своих рассуждениях. Объяснив мне, почему этот образ не может иметь никакого отношения к уроду, коим он себя считал, он вернулся к своему тесту. Конечно, я не выдал Адриана, я не рассказал Ору о том, что способности парня по-прежнему активны. Но я уходил с ощущением вторичного предательства по отношению к Софии. И до сих пор я не уверен, какое предательство было страшнее: то, что я выдал её с Дино местоположение, или то, что я скрыл от её сына правду о родителях.
Я понял, что мне лучше избегать Адриана, так как подавить в себе мысли о Софии я не мог. Следующая наша встреча совершенно случайно. Натан Ор прогуливался с Адрианом по иллюзии парка. Я сидел там под деревом и писал программу. Я иногда скрывался в подобных иллюзиях — это помогало абстрагироваться от мысли, что ты заперт в подземном секторе. Я увидел их издалека и переместился за дерево, чтобы, проходя по соседней дорожке, они не увидели меня. Адриан, тогда совсем еще мальчишка, хватал какие-то ветки и на ходу фехтовал, пытаясь сбить верхушки соцветий с куста. Они что-то увлечённо обсуждали, и даже если бы я не переместился в тень, они, скорее всего, не обратили бы на меня внимания. После того как они ушли, я еще некоторое время посидел там, но вскоре наступил быстрый закат, время работы иллюзии подходило к концу, очевидно, кто-то хотел загрузить новую. Я засобирался и вышел на дорожку. Неожиданно метрах в десяти от меня что-то блеснуло в искусственных лучах. Я подошел ближе и сразу же узнал вещицу. Это был браслетик Адриана. Сколько помню, он всегда был на руке мальчика. Так, безделушка на холщёвой верёвочке: набор камушков и бусин в связке. Я поднял его, верёвочка была в двух местах сильно перетерта и лопнула в одном из них. Очевидно, это случилось, когда Адриан дурачился с ветками. Я хотел убрать браслет в карман, намереваясь позже вернуть его мальчику, но один из камней в связке привлек моё внимание. Все камни были искусственными, этот же явно натуральный, мутного молочного цвета, да и форма была мне знакома. Я отделил его от остальных и посмотрел на свет. Сердце у меня заколотилось, это точно был флеш-кристалл. Я с трудом сдержал себя, чтобы тут же не подсоединить его к своему манипулятору. После работы я опрометью кинулся домой и только там открыл флеш-кристалл Адриана. Вы ведь уже догадываетесь, что на нём было? Это был дневник Софии. Я сразу определил, что это был дубль-кристалл. То есть София сделала эту копию с основного и замаскировала его под браслет, который потом, очевидно, Корсаков надел на руку Адриану. Вы знаете, в чём основная особенность дубликата? Он открывается только один раз, после отсоединения от манипулятора вся информация на нём уничтожается, и дубль-кристалл становится бесполезной безделушкой. Раз я смог открыть дневники Софии, значит, до этого Адриан никогда не открывал его. И я понял, мальчик попросту не знал, что браслет не просто украшение, а послание от его матери. Очевидно, Корсаков не успел сообщить ему об этом. Вы знаете, что я не пью. Вообще. Но в ту ночь я напился. Я напился до смерти. Это произошло, когда я прочитал весь дневник до конца, до последней строчки, до последнего словечка. Исповедь матери сыну. Сыну, которому она в числе прочего говорит, что доверяет своему другу Зизи, рассказывает, как я помог его родителям, какой я хороший. Она ведь не пошла к родному брату, она пришла ко мне. Потому что верила. До-ве-ря-ла. — Это слово Зизи произнес тихо, но внятно, по слогам, словно самому себе в мозг вбивал это слово. — Я пил до утра. А потом принял душ, съел пару ложек очищающего раствора, чтобы протрезветь, и поехал на работу. Я ждал вечера, специально придумал себе дополнительное задание, чтобы дождаться, пока все уйдут, и пришёл в сектор к Адриану. Он изучал историю, у него была особенная тяга к этому предмету. История и литература — вот что он выделял. Он лежал на диване, погрузившись в изучение предмета. Он сразу понял, кто пришёл, даже не обернувшись.
— Вы опять думаете про ту, которую называете моей матерью. Сейчас этот образ буквально пылает в вашей голове. Если не успокоитесь, он сломит вас. — Он проговорил всё это, не поднимая головы и ни на секунду не отвлекаясь от чтения.
Я подошел и, возможно, резковато вырвал у него учебный гидроскрин. Но Адриан не обиделся, в его глазах появилось любопытство. Он сел ровно и выжидающе посмотрел на меня. Больше тянуть я был не намерен, я слишком много предавал ее. Я достал из кармана новый дубль, который успел сделать, прежде чем дубль-кристалл Софии самоуничтожился. Подсоединил его к гидроскрину Адриана и молча протянул парню. Затем развернулся и вышел. На этом моя смена окончательно завершилась. Я отправился домой. Это был последний раз, когда я видел Адриана. На следующий день, когда я пришел на работу, кругом горели чёрные коды, сотрудники всех уровней носились как угорелые. Лаборатория была полностью уничтожена. Вся бригада исследователей во главе с Натаном Ором была убита. На многих телах были следы насильственной смерти, и лишь тело Натана Ора было цело и невредимо, но застывшая гримаса страшного ужаса выдавала, что мучился он больше всех. Адриан убил его своими способностями, Ор умер в муках зверской нечеловеческой боли, которую его заставил испытать его бывший подопытный. Но самое странное, что прежде чем бежать, Адриан уничтожил сектор ещё одного проекта, который Натан Ор вёл параллельно. Ор был уверен, что Адриан даже не подозревает о нём.