От нового пассажира пахло холодом, прелой листвой и дождем. Он быстро осмотрелся. Рядом, зажав между коленями автомат, сидел Салавди – его куратор. В пиджаке, спортивных брюках, кроссовках и кепке он походил на местного механизатора. Лет десять назад он и был механизатором. В тусклом свете от подсветки панели приборов лицо его казалось неестественно темным. На водителя Умар, когда садился, внимания не обратил.
Сейчас тот пригнулся к рулю и сосредоточенно вел машину. Он не обернулся, не поздоровался, но ясно было, что это не Зураб, постоянно сопровождавший местного фейса [41] . Почему произошла замена? Это против правил… Если всем «светить» секретного информатора, то скоро он станет на голову короче! Впрочем, уже поздно – раз он сел в машину, то обратного хода нет… Вздохнув, Умар раздвинул усики чеки «Ф-1» и спрятал гранату в карман.
Моросил мелкий дождь, стеклоочистители работали в прерывистом режиме. В салоне было тепло, чисто и пахло одеколоном. Умар поймал себя на мысли, что отвык уже от комфортных условий, даже такого простого, как ехать в обычной легковушке, а не брести пешком под дождем, или трястись в холодной и грязной грузовой попутке.
– Ну, здравствуй, Ветер, – нарушил молчание Салавди. – Давно не виделись.
– Салам! – сдержанно ответил Умар.
– Что случилось? То от меня прятался, никакой информации не давал, а тут вдруг сам на связь вышел…
– Дело касается моей семьи. Амир отправляет Джамалутдина с шахидкой в Москву. А брат хочет убежать с ней. Ты же понимаешь, что тогда люди Саббаха расправятся со всеми нами?! Поэтому мне нужна ваша помощь…
– Подробней! – потребовал Салавди. – Что за шахидка? Где конкретно хотят взрыв сделать? Когда? На чем поедут туда?
– Мадина из Алай-юрта, дочь Сулумбека, что живет возле мечети. Конкретное место и время я не знаю. Но очень скоро. Я хочу, чтобы ты спрятал мою семью. И Мадины тоже.
Салавди покачал головой, вздохнул.
– Да, дело серьезное. Этот вопрос не нашего уровня. Такие проблемы должны решать люди с большими погонами и полномочиями. Из Центра.
– Тебе до таких людей ближе, чем мне или брату. А времени совсем нет. И я не могу каждый день уходить из «Гнезда».
– Даже не знаю, – неуверенно сказал Салавди.
Водитель кашлянул, и голос куратора окреп.
– Впрочем, я могу познакомить тебя с человеком, который решает такие вопросы!
– Я готов. Только нужно ехать прямо сейчас!
– Не нужно никуда ехать. Этот человек здесь.
– Где? – не понял Умар. – В «Ниве»?
– Ближе. Слышал такую поговорку: «Не знаю, кто он, но водитель у него – полковник»? – сверкнул в темноте белыми зубами куратор.
– Мне сейчас не до шуток! – начал терять терпение Умар.
«Десятка» сбросила скорость, съехала на обочину и остановилась. «Нива» проехала вперед, и тоже остановилась. Умар интуитивно понял, что она набита вооруженными людьми.
Водитель повернулся, положив локоть на спинку сиденья.
– Салавди не шутит! – сказал он по-русски, без малейшего акцента. – Я действительно полковник из Москвы. Называй меня Вампиром. И я могу перевезти всех членов твоей семьи в безопасное место.
Умар удивился так, что минуту не мог ничего ответить. Полковник из Москвы везет обычного чеченского опера, старлея – это было против всех правил. Хотя каких таких «правил», Умар и сам не знал. Кто его знает, какие у «фейсов» правила?
– Что я должен сделать? – наконец спросил он.
– Правильный вопрос, – похвалил Вампир. – Только не «я», а «мы»!
– Что?
– Ты и Джамалутдин. Вам обоим придется выполнить мои поручения.
– Ну, это ясно, – буркнул Умар. – Услуга за услугу…
– Точно. Ты познакомишь меня с братом…
– Но…
– Что, «но»?
– Джамалутдин не очень доверяет русским. Ему лучше иметь дело с земляком…
Вампир помолчал.
– Ну что ж, обдумаем и этот вопрос.
Он включил двигатель, выехал с обочины на трассу, и набрал скорость. На этот раз «десятка» держалась за «Нивой».
– Вы любите говорить, что чеченский «мерседес» не имеет задней передачи, – то ли спросил, то ли утвердительно сказал москвич.
– Ну, – кивнул Умар.
– А кстати, у тебя есть «мерседес»?
– Откуда?
– Ладно, неважно, это я так… Просто, обратного хода у тебя не будет. И у твоего брата тоже.
За окном с правой стороны показались огни автозаправочной станции и кафе «У Алихана» с темными окнами. «Нива» снова шла сзади.
– Какие гарантии? – спросил Умар.
– Мое слово! Какие же еще могут быть гарантии?! Или написать тебе расписку кровью?!
– Слово человека, которого я вижу первый раз в жизни? – с сомнением произнес Ветер.
– Салавди ты видел много раз и даже дал подписку о сотрудничестве. А он и я – не отдельные люди: мы Система. Мощная, могущественная Система, которая может очень многое!
– Салавди вырвал у меня подписку с ножом под кадыком, – буркнул Умар.
– Побойся Аллаха, Ветер! – возмутился местный опер.
– Ножа, конечно, не было, но ты взял меня за горло…
– И за горло я тебя не брал! Зачем мне твое горло?
Умар махнул рукой и замолчал.
– Если тебе что-то не нравится, можешь отказаться, – спокойно сказал Вампир. – Тогда мы просто высадим тебя на следующем повороте, и все.
– Я согласен! – поспешно сказал Умар. – Речь идет о жизни моей семьи!
– Хорошо, – кивнул Нижегородцев. – Тогда слушай…
Через десять минут Умар покинул чистый, уютный, хорошо пахнущий салон и выскользнул под дождь, в грязь и ночную темноту, которая пахла смертью.
В предгорьях и горах ясных дней в году гораздо больше, чем на равнинах. Правда, солнце уже не греет так, как летом. Сидя на коврике у костра под дикой грушей на склоне горы, амир Итум-Калинского сектора Абу Усман любовался красотой раскинувшегося внизу ущелья. Его моджахеды – почти сотня вооруженных бородачей – сняв рюкзаки и оружие, завтракали среди деревьев.
– Готово! – сказал помощник – Альви, подавая амиру веточку с нанизанными кусками поджаренного мяса. – Шашлык из косули, конечно, мне нравится меньше, чем из барашка. Он жесткий, жилистый, особенно не вымоченный…
– Ничего, скоро и барашка поедим.
Абу Усман снял зубами целый кусок горячего мяса и жадно стал его пережевывать. Из набитого рта жир потек по седеющей бороде. Двадцатилетний Альви положил на вырытую прямоугольную ямку с углями новую партию мяса, вынул из ножен самодельную копию боевого ножа аквалангистов «Катран», модного среди моджахедов, наколол острием поджаренный кусок и отправил его себе в рот. Альви нравилось есть с ножа – считается, что так делают злые и отчаянные люди. Моджахедам он рассказывал байку, что нож забрал у убитого федерала, и что, якобы, резал им неверных. А может это была и не байка.