– Поняли, командир.
– Это хорошо, что поняли, – Лось смотрит на ребят. – И выключите фонари, нечего ресурс изводить, мы сейчас…
– Да здесь же темно как в… Мы чё, на ощупь шариться будем? «Циклоп»-то один только! – перебивает его Шестой. – Или, может, веревку кинем, и за тобой потащимся, как лунатики?
– Эй, малой-на, да ты, по ходу, головенкой долбанулся! – Лось угрожающе надвигается на бойца, расстегивая кобуру. – Ты смотри-на, я не посмотрю, что тебя сам Колесников в наказание к нам пристроил. Типа с перевоспитанием и возвратом в Убежище. Первое задание может и последним оказаться.
Костян приставляет ствол АПС к голове Шестого.
– Ну, как, мозгами хочешь раскинуть?
Шестой что-то мычит.
– Тогда слушай сюда, крыса, – тихо рычит Лось. – Разъясняю для особо одаренных. Краб, достань.
Саня сдергивает с плеча скатку и, быстро расчехлив ее, извлекает связку факелов. Он несколько раз чиркает зажигалкой и подносит желтый огонек к древку, обмотанному ветошью. Пламя, ярко вспыхнув, трещит, разбрасывая вокруг искры.
– Раздай остальные! – приказывает Лось, убирая ствол от головы Шестого. – А ты смотри, падла! Еще хоть раз пасть раскроешь, зубы в глотке окажутся! – Костян снимает с головы ПНВ и берет один из факелов.
Я отмечаю про себя, что в огне есть что-то первобытное. Свет, разгоняющий тьму. Как встарь воины собирались возле костра, так и сейчас мы, жители подземелий, тянемся к пламени, словно хотим впитать последние крупицы тепла этого умирающего мира.
– Ну что, ежики, готовы? – Лось окидывает бойцов критическим взглядом. – Тогда поднимаемся на второй этаж! – командует он. – Очередность как у эстакады, идем двойками. Рентген, прикрываешь тыл, как мы пройдем, сразу же поднимаешься и догоняешь.
– Так и знал, – досадует Лешка, упирая приклад пулемета в плечо, – вечно мне на задах сидеть.
– Главное только не бздеть! – язвит Костян. – А то здесь и так дышать нечем-на.
Ребята тихо смеются, а Рентген недовольно сопит.
– Хватит ржать! – ругается Лось. – На МКАДе уже слышно!
Ребята замолкают. «Прикурив» от факела Краба, чистильщики выстраиваются друг за другом.
– Тень, идешь первым, – говорит мне Лось. – Мы за тобой.
«Кто бы удивился», – думаю я.
– Здесь никого нет, но смотреть в оба! – напутствую я. – Стволы вправо и влево.
Бойцы кивают. Мы поднимаемся по ленте эскалатора. По стенам скачут кровавые огненные отблески. В мерцающем свете клубы черного дыма оборачиваются неясными тенями.
Снег, лежащий тонким слоем на полу наверху, не примят, следов на нем нет. Это радует, значит, здесь уже давно никого не было. Судя по костякам, густо устилающим пол, в день Удара здесь воцарился ад. Комплекс, когда-то наполненный жизнью, стал братской могилой.
Вокруг разбросано торговое оборудование – перевернутые столы, стулья, прилавки – и истлевшая одежда. Острые зубья разбитых стекол скалятся из перекошенных витрин. Обугленная мебель и расплавленный пластик покрыты толстым слоем пепла и грязи. Из мусора на нас взирают черепа. Сотни незримых взглядов, полных злобы и ненависти.
Мне кажется, что голоса мертвецов тихо вопрошают: «Зачем вы, живые, потревожили нас?! Зачем…»
Обходя костяки, мы двигаемся через огромный зал. По левую руку видны затертые и знакомые всем названия закусочных быстрого питания, по правую – магазины с одеждой и бутики. Я до сих пор помню эти запахи – дикая смесь из жареной картошки и так называемой натуральной косметики. Кажется, что это было совсем недавно, но с тех пор минула целая жизнь.
Во тьме теряются ленты коридоров. Мне кажется, в них колышутся призрачные тени, молча взирающие на нас из потустороннего мира. Я стараюсь отогнать дурные мысли.
Идя друг за другом, мы подходим к «Ашану». Наверху бушует ветер. Его жалобные стоны напоминают призрачные голоса. Поворачиваем направо. Идем мимо магазинчиков, больше напоминающих склепы, вмурованные в стены. Поворачиваем налево. Проходим через распашные створки ворот.
Взгляду открывается огромный зал, уставленный высоченными стеллажами и бесконечными рядами витрин. Из еды и бытовых товаров – ничего, все было вынесено сразу же после Удара. На полу валяются разбитые телевизоры, утюги, фены, прочая техника. Под ногами предательски скрипит битое стекло. Раздолье для мародеров. Странные люди: в момент, когда рушится мир, думать о новом девайсе… интересно, а жрать когда приспичит, они пластик харчить будут?
– Не нравится мне здесь, – слышится позади шепот Лешки. – Точно в ловушку идем, одни дохляки вокруг. Даром что мутантов нет, так, может, и неспроста это, а, Тень?!
– Разговоры! – обрываю я его. – Сейчас живых надо бояться! Ты лучше за фоном следи, зря тебя, что ли, Рентгеном прозвали?
Я замечаю, как Лешка при этих словах дергается. Достав из кармана разгрузки дозиметр, он смотрит на циферблат.
– Уф… Терпимо пока, – выдыхает Рентген.
Моя уловка сработала. Он отвлекся.
Лавируя между стеллажами и паллетами, мы идем дальше, обходим гигантский зал по кругу. На всякий случай проверяем каждую щель. Я веду отряд дальше, пока мы не утыкаемся в закрытые рольставни с табличкой: «Склад. Посторонним вход воспрещен!»
«А мы и не посторонние», – думаю я, со скрежетом поднимая вверх гибкую створку.
– Отряд! Вольно! – командует Лось.
Бойцы водят стволами по стенам. Кроме меня и Костяна остальные оказались здесь в первый раз. Они никогда не видели склада подобных размеров.
– Это же сколько жратвы здесь было! – ахает Шестой, задирая голову и рассматривая тянущиеся под потолок стеллажи.
– Да, было и сплыло! – хмыкает Лось. – Так, бойцы, обследуем склад, смотрим, что да как. Краб, остаешься у входа, остальные за мной. Тень, а ты куда намылился?! – спрашивает Костян, заметив, что я направляюсь к выходу.
– Я к «мосту», – отвечаю я, – осмотрюсь, огневые точки на всякий случай намечу. Вдруг кто подойдет, а там вся дорога как на ладони.
Замечаю, как при этих словах все напрягаются.
– Вы пока передохните, фильтры смените, пожрите, – предлагаю я. – «Сникерс» еще не весь высосали?
«Сникерсом» мы называем жидкую питательную смесь, которую можно пить, не снимая противогаз.
– Не боись, – усмехается Костян, – я с собой на всякий случай двойной запас на каждого захватил, с голодухи не помрем. – Так ты на «мост» сам пойдешь, без прикрытия?
– Один. Треха со мной, вот мое прикрытие, – я улыбаюсь. – По следам найдете, если что. Штору за мной закройте. А если через полчаса не вернусь, то шлите спасателей.
Не дожидаясь ответа, я сворачиваю за стеллаж…
* * *
Когда я один, то передвигаюсь намного быстрее. Наверное, перестаю сдерживать инстинкты и становлюсь самим собой – тенью. Иду обратным путем, наклон пола играет мне на руку, и вскоре я останавливаюсь перед длинной крутой лентой эскалатора, ведущего к «мосту». Осторожность не помешает, тем более, судя по свисту ветра, из-за постоянных подвижек все окна высажены.