Это трудно объяснить, точно в мозгу щелкает некий рубильник, сменяя зрительный диапазон, а перед глазами возникают смутные образы. Но, чем гуще мрак, тем туманнее эти картинки, и тем сильнее, до рези, приходится напрягать глаза.
Затем приходит страшная головная боль, так что не раз подумаешь, прежде чем воспользоваться этой способностью. Хотя именно она не раз спасала жизнь мне и моим товарищам… Но только не сегодня…
«Будь все проклято! – взрываюсь я, стискивая зубы. – Почему я жив, а они нет?» – немой вопль раздирает глотку. Но я отвлекся, а размякать нельзя, особенно когда за тобой по пятам следует смерть.
Постоянно оборачиваюсь, прислушиваюсь к звукам подземья. Каннибалов не слышно, лишь тихая размеренная капель отдается эхом позади.
«Неужели отстали? – думаю я. – Странно… догнать меня, выслеживая по запаху крови, для нюхачей – пара пустяков. Или мешает кто? – мысли о странной старухе не дают мне покоя. – Явь она или мираж? – я усмехаюсь. – Еще узнаю, вылезти бы только отсюда».
Я вижу во тьме грязно-бурые пряди каких-то растений, которые свисают как толстые волосы со свода коллектора. Чуть дальше на полу виднеется бесформенная желеобразная масса, утыканная налитыми гроздями хищных грибов, чьи черные шляпки-звездочки на тонкой бледной ножке, чуть дрожа, тянутся ко мне.
Мы называем их анаморфы или просто морфы, уж слишком безобразно твари выглядят. Такие места – как раз для них. Говорят, они еще и медленно передвигаться могут, переползая, как улитки, только не верю я в это. Одно знаю точно: достаточно легкого прикосновения гриба к открытому участку кожи, – и любое живое существо обречено на медленную мучительную смерть от паралича и удушья… но это только начало. Даже после смерти вам не обрести покоя: мельчайшие споры дадут ростки, превращая тело в питательную среду для новой грибницы…
Осторожно огибаю опасное место и замираю, почувствовав… Это сложно объяснить – чей-то взгляд. Рассказами о призраках, бродящих по подземельям, нас, жителей Убежища, не удивить. Бледные тени в прозрачных одеждах, витающие в метре от земли, тихие голоса. Ха! Времена сейчас такие, что надо больше опасаться живых, как двуногих, так и…
Чувствую, что кто-то незримый, осторожно, но настойчиво толкает меня в спину. Оборачиваюсь. Никого. Зябко поеживаюсь. Страшно ли мне? Страшно. Я вижу, что у стены, там, где точно клубок сцепившихся змей торчат корни, валяется выбеленный череп. Приметное место, проклятое.
Вновь почувствовав давление в области затылка, ползу вперед. Свод туннеля здесь становится заметно ниже. Склонив голову, я ощущаю себя нечестивцем, осмелившимся потревожить сон мертвых.
Чем дальше, тем ниже свод. Затхлый воздух медленно, но верно делает свое дело, проникая сквозь разрыв в противогазе. Меня порядком мутит. Пустой желудок в тщетных попытках избавиться от мнимого содержимого, наконец, сжимается и затихает.
Жутко воняет. Пытаюсь успокоить себя, думая, что вся эта жижа – лишь грязь, а обильные дожди, прошедшие после гибели цивилизации, должны были смыть все нечистоты. Слабое утешение. О радиационном фоне стараюсь не думать, на мой век хватит.
Сколько я уже ползу? Не знаю. Начинаю мерить расстояние в локтях. Поворот, за ним другой. Вижу во мраке обвалившуюся, явно старинную кирпичную кладку. Воспаленный разум застилает туман, перед глазами клубится серая хмарь, а я все ползу, воображая себя часовым механизмом с медленно раскручивающейся пружиной.
Ноги и руки превратились в поршни, туннель – цилиндр, а вместо смазки – моя собственная кровь. Вязкая вонючая нить слюны непрерывно тянется изо рта. Падает внутрь противогаза. Противное ощущение, уж поверьте мне на слово…
Тьма становится все гуще. Или это я теряю зрение? Стенки туннеля начинают сжиматься, грозя раздавить меня. Задыхаюсь. Начинаю слышать голоса, все время повторяющие:
– Ты наш… наш… наш…
Я миновал восемь кругов ада и теперь вползаю в последний – девятый, чтобы посреди замерзшего озера, в ледяной глыбе узреть его лик…
Ползу вперед. Заметив впереди желтый огонек, я решаю, что схожу с ума. Ползу дальше, с каждым метром замечая, что огонек становится все ярче. Отключаю «ночное» зрение.
Вскоре туннель расширяется. Я чуть приподнимаюсь. Встаю на четвереньки. Как побитая собака, волочу за собой ногу. Медленно, стараясь даже не дышать и держа пистолет в вытянутой руке, метр за метром продвигаюсь вперед. По пляшущим теням на стенах делаю вывод, что источник – факел или костер. Мне кажется, я слышу удары своего бешено колотящегося сердца.
Туннель, слегка изгибаясь, заканчивается бетонной стеной с вделанным в нее чуть приоткрытым железным люком. Явный новодел, а не та древняя кладка. Так, я точно на «Ухтомке», вот только, где именно? Территория завода еще та… И куда выведет меня этот проход? Вопросов больше, чем ответов. До сих пор мне везло, надеюсь, повезет и в этот раз. Подкрадываюсь ближе. Сквозь зарешеченное оконце пробивается свет. Берусь за скобу, но тут же отдергиваю руку, замечая, что стальной прут густо заляпан кровью.
«Совсем свежая», – отмечаю я про себя, разглядывая испачканные пальцы.
Дыхание перехватывает, и, проклиная все на свете, я медленно отступаю, каждую секунду ожидая, что в проеме покажется рожа каннибала. Неожиданно до обостренного слуха доносится шорох. Обернувшись, замечаю, как на границе света и тьмы возникает тень. Судя по контуру, кто-то, перебирая руками или лапами, приближается ко мне. Нюхач!
«Выследили, суки! Ну что же, теперь только вперед!»
Распахнув люк, ужом протискиваюсь в лаз, едва успевая захлопнуть дверцу перед носом уродливой твари. Задвигаю засов.
В оконце протискивается когтистая лапа. Бью ножом наотмашь. Лезвие разрубает ладонь нюхача. Из раны брызжет кровь. Тварь, жутко вереща и ковыляя на трех лапах, удирает во тьму.
В изнеможении прислоняюсь к стене, наблюдая за всполохами пламени.
«Иди! Время не ждет», – уже знакомый голос заставляет меня вынырнуть из забвения.
Протянув руку, с усилием выдергиваю древко факела из щели в стыке плит. Преодолеваю несколько метров и высоко, насколько хватает руки, поднимаю факел. Осматриваю прямоугольное помещение. Бетонные колонны подпирают мощные балки перекрытий. Потолок точно нависает над головой. На полу лежат кучи мусора, какого-то хлама вперемешку с кусками штукатурки и, как мне поначалу кажется, непонятными мешками.
«Где это я? А, в бомбоубежище. Судя по немалым размерам помещения, это первое, а вот схрон у нас в третьем. Черт!»
В нос ударяет сладковатый запах разложения, и, пока заторможенный разум пытается сложить воедино разрозненные картинки мозаики, люк позади меня сотрясается от мощного удара.
Обернувшись, я вижу, как в оконце с трудом протискивается рука, пытаясь нащупать засов. Каннибал пожирает меня взглядом. Достаю пистолет. Прицеливаюсь в тварь. Убедившись, что засов снаружи не отодвинуть, людоед исчезает.