– Да это настоящее богатство! – ликую я. – Ай да Эльза! Теперь можно жить!
Приняв «бэху» и переодевшись во все сухое, я напяливаю респиратор и пододвигаюсь к огню. Вытягиваю руки к пламени, чувствуя, как живительное тепло разгоняет кровь по телу.
– Долго нельша ждесь, – предупреждает карлик. – Ты долшен уходить, сейшас.
Я киваю.
– А ты обратно пойдешь?
Игорь смотрит мне в глаза, мотает головой.
– А куда? – удивляюсь я.
– Ешть куда, – неопределенно отвечает карлик.
Понимая, что правды от него не добиться, начинаю собираться. Натягиваю ОЗК, проверяю герметичность противогаза, переламываю стволы ружья, осматриваю их, заряжаю двустволку. Внутренний голос буквально кричит, что надо ускоряться – место здесь хоть и неприметное, но ненадежное.
Внезапно Игорь, подбрасывающий дрова в костер, настороженно замирает и прислушивается к звукам, доносящимся снаружи. Я тоже обращаюсь в слух, но кроме завывания ветра ничего не слышу.
Карлик прикладывает палец к губам, знаком приказав мне оставаться на месте, и выскальзывает из подвала. Через минуту он чуть ли не кубарем скатывается по лестнице обратно.
– Нюхаш! – карлик расшвыривает ногой костер. – Мои… Они идутш!
Упругая волна адреналина ударяет мне в голову.
– По нашему следу? – шепотом спрашиваю я у Игоря.
Он мотает головой.
– Нетш, прошто рядом!
– Значит, ищут. Сколько их?
Карлик растерянно смотрит на меня, моргает, потом растопыривает пятерню.
– Пять? – переспрашиваю я, тоже показывая раскрытую ладонь.
Игорь кивает.
– Действуем так, – я быстро закидываю «ништяки» в рюкзак. – Закрываем за собой дверь и баррикадируем ее. Потом поднимаемся на второй этаж и наблюдаем.
Карлик колеблется, затем хватает торбу и поднимается следом за мной по лестнице. Мы плотно закрываем дверь, подтаскиваем к ней бетонные блоки и уходим на второй этаж. Прижавшись к стенам, опускаемся на пол и подползаем к оконным проемам. Осторожно выглядываем наружу. Солнце клонится к закату, в его лучах я отчетливо вижу, как недалеко от того места, где мы выбрались наружу, ходят пять вооруженных каннибалов. Чуть впереди них, передвигаясь по снегу длинными скачками, рыщет нюхач.
«По мою душу… Разбились на поисковые группы. Главное, чтобы снадобье Эльзы нюх отбило твари».
О том, что придется вступить с ними в бой, стараюсь не думать. Выстрелы привлекут внимание других. Значит, остается только ждать и надеяться, что они пройдут мимо.
В этот момент Игорь хлопает меня по плечу.
– Там, – он указывает налево, – Пашра.
– Река Пахра? – тихо переспрашиваю я.
Карлик кивает.
– Мне туда?
– Дша, – шипит Игорь, – иди к мошту.
– Сейчас не могу, надо подождать, пока эти уйдут.
Ловлю себя на мысли, что разговор напоминает беседу двух умалишенных. Я вновь принимаюсь следить за каннибалами, прикидывая, сколько шагов им осталось сделать до провала в земле.
«Если подойдут ближе, то даже нюхач не потребуется. Следы увидят, – кровь стынет у меня в жилах. – Неужели все так и закончится?»
От панических мыслей меня отвлекает едва различимый шорох. Поворачиваю голову и вижу, что я в помещении остался один, карлика нет.
«Мля! Гад! Бросил! Сейчас пойдет и сдаст меня, чтобы спасти свою шкуру!»
Все эти мысли скачут в голове, когда я замечаю Игоря, быстро спускающегося из соседнего окна по занесенным снегом лесам. Мои пальцы стискивают приклад ружья. И пристрелить-то нельзя!
Пытаюсь сообразить, что делать дальше. Внезапно мой взгляд падает на оставленную Игорем котомку. Она подозрительно шевелится.
«Он оставил мне крыс! – догадываюсь я. – Что за фигня, зачем?»
Смотрю на карлика, который уже подлез под забор и, быстро оббежав участок по дуге, что есть духу рвет по заснеженной целине в противоположную от дома сторону. Мое сердце гулко ухает и замирает, едва я осознаю, что он задумал.
Игоря замечают. Слышатся крики:
– Урод, стой! Кому говорят! Стой, падла!!!
Каннибалы разворачиваются и бегут за ним. Карлик мчится по прямой в глубь поселка, уводя преследователей от меня и от реки. Нельзя терять ни секунды! Схватив рюкзак и котомку, я вылезаю в окно и, едва не слетев с лесов, приземляюсь в сугроб. Ныряю в лаз под забором и, где кувырком, где бегом, оказываюсь на берегу реки.
Несусь по льду. Рюкзак и котомка колотят меня по спине. Хочется сорвать противогаз. Сердце бешено стучит о ребра. Под ногами похрустывает лед. Главное – не провалиться в полынью, иначе все, амба, на таком морозе оледенеешь за минуту.
Еще ни разу в жизни я не бегал с такой скоростью. Ружье с каждым метром словно прибавляет в весе. Злость, ненависть к самому себе душат меня. Я понимаю, что ждет Игоря, когда его поймают. Что могло его толкнуть на такой шаг – спасти меня ценой собственной жизни?! Слышу, как позади меня, в отдалении, со стороны поселка хлопают несколько ружейных выстрелов. Затем раздается дикий нечеловеческий крик, от которого кровь стынет в жилах.
«Поймали!»
Крик нарастает, эхом катясь по заснеженному руслу реки.
«Откуда в его легких столько воздуха?! Что же они с ним делают, если он так орет?!»
Надсадный вопль срывается на визг и обрывается. Воцаряется мертвая тишина. Я останавливаюсь. Пытаюсь отдышаться. Прислушиваюсь. Вроде погони нет. Вспоминаю слова Эльзы: «Вы плесень этого мира». По моим щекам текут слезы, а перед глазами возникает лицо Машеньки. Она что-то говорит мне, протягивает руки. Это придает мне сил. Я знаю, меня кто-то предал из своих, но я должен вернуться и защитить ее и ребенка. И я иду в ночь. Обратно. Домой. В Убежище…
Полночь. Недалеко от Раменского
По замерзшему руслу Москвы-реки, хорошо видимый в полном свете луны, несется волкособ. Тяжелое надсадное дыхание хищника разносится в морозном воздухе. Если приглядеться, то можно заметить, что могучую шею животного обхватывает шипастый ошейник, к которому приторочен кожаный мешочек.
Волкособ бежит без передышки уже много часов. С того самого момента, как Эльза, покинув пещеры, надела на него ошейник и прицепила мешочек с посланием. Затем она шепнула волкособу: «Домой! Беги как ветер! Ты должен успеть!», и хищник рванул прочь от Сьян. Это место никогда ему не нравилось.
Пар вырывается из раскрытой пасти волкособа. Бока работают, словно кузнечные меха. В сумраке углями горят буркала. Цербер, ориентируясь лишь по одному ему ведомым приметам, сворачивает с русла реки и устремляется к пологому берегу. В нос ударяют знакомые запахи. Хищник все ближе к своей цели. Взбежав на пригорок, волкособ оглядывается по сторонам. Задрав голову, он долго и протяжно воет. Затем Цербер спускается и бежит вперед, туда, где, хорошо видимый на фоне луны, точно средневековая крепость, окруженная башнями, виднеется монастырь…