Когда я пришёл на ледокол, очень боялся: скажу что-то не то, сделаю что-то не так, и моряки будут смотреть на меня косо. В море, на корабле свои законы. А я же не моряк…

Но всё сложилось хорошо. Иначе мне бы не доверили стоять у штурвала ледокола, идущего во льдах.

Как появляются моря

А в самом деле, как? Вот смотрите, если вы лопатой выкопаете ямку и нальёте в неё воды – вот вам новое море! А рядом с ним горка земли. Чем глубже и больше ямка, тем выше и больше горка.

Особенно наглядно это с Чёрным морем. Вот она ямка – Чёрное море, вот она горка – Кавказские горы. Или Средиземное море – вокруг тоже горы и горки.

А кто выкопал эти ямищи? Конечно же не высоченный дядище с огромной лопатищей.

Много-много лет назад на Земле не было ни травы, ни деревьев, ни зверей, ни людей. Земля была скучной и голой.

А внутри Земли – ядро. Вот как у ореха фундук. Под скорлупой – ядро. Только у Земли «скорлупа» намного толще, а между твёрдым ядром и «скорлупой» кипящая, расплавленная масса, такая горячая, что в ней плавится и металл, и камни. Эта масса называется «магма».

Так вот, когда-то магма кипела, кипела и вырвалась на поверхность Земли и наделала беспорядков: вывернула на поверхность целые горы камней, а в других местах появились ямы, впадины. Они постепенно заполнились водой и стали морями и океанами.

Магма и сейчас кипит внутри Земли, иногда вырывается на поверхность извержениями вулканов и горячими фонтанами воды и пара – гейзерами. Но это для планеты не страшно.

Нормальные отношения

Белые медведи, встречавшиеся нам на льдинах, казались уютными и очень добрыми.

Нужно сказать, что с медведями у меня вообще нормальные, даже хорошие отношения.

Однажды я жил в далёком поморском селе на самом краю Кольского полуострова, куда только вертолётом можно добраться. Там бурые медведи вокруг села по тундре как собаки ходят.

Вот как-то сижу я на берегу реки Чаваньга, вдруг поворачиваюсь – медведь мимо идёт. Он посмотрел на меня:

«Сидишь? Ну, сиди, сиди. Я по делам». – И дальше пошёл.

И на необитаемом, заповедном острове Великий в Белом море, где я робинзонил, тоже встречал медведей. Нормально обходилось.

А ещё раньше бурый мишка ко мне на дачу зачастил. Недаром наше дачное товарищество «Медвежка» называется.

Приходил он вечером, когда темнеть начинало. Придёт, в компосте покопается. Да и пусть, всё равно его перекапывать, мишка мне только помогал. И за потоптанные грядки я на него не в обиде – надо было не лениться, таблички поставить: «По грядкам не ходить». А я поленился…

Ну вот, решил я с ним поближе познакомиться, сфотографировать его.

Рядом с моим домом и вдоль всего участка ручей течёт, а сразу за ним – лес. Через ручей я два мостика соорудил: один рядом с домом, а второй на середине участка. Мишка приходил через второй, через дальний мостик.

Начало темнеть. Я приготовился, сижу на крылечке с фотиком. Слышу: через кусты кто-то ломится! Ну кто? Конечно медведь. Я настроил фотик на дальний мостик, а медведя нет и нет. Куда делся?

Вдруг краем глаза вижу движение. Поворачиваюсь, гляжу, а это – он, здоровенный медведище! Стоит в пяти метрах от меня у ближнего мостика. Стоит и когтем грозит:

«Не снимай!»

Я и опустил фотоаппарат. А медведь развернулся и в лес ушёл.

Вот с тех пор у меня с медведями хорошие отношения.

Я думаю, может, мой дачный медведь по своей медвежьей связи сообщил всем медведям Кольского полуострова, да и в Арктику тоже, тут близко:

«Эй, мужики! Этот дядька нормальный, не обижайте его!»

Потому-то и здесь, в Арктике, белые медведи смотрели на меня вполне дружелюбно.

Лакомка

Это я про белого медведя. Он в самом деле любит сладенькое, особенно сгущённое молоко. Наш сухопутный мишка мёд обожает, а полярный – сгущёнку. Думаю, он и мёд бы с удовольствием ел, но нет в Арктике пчёл.

Кстати, о насекомых. В Арктике и комаров нет. В наших северных тундрах их миллиарды, а в Арктике, на островах, – нет. Да и неудивительно. Попробуй пролети такое расстояние над морем! Сесть отдохнуть некуда. Не на кита же, в самом деле, садиться! Он постоянно ныряет, да и кожа у него – не прокусишь.

Так вот, про лакомку. Если медведю бросают сгущёнку, он запросто разрывает банку когтями. Сгущённое молоко медленными, длинными струйками стекает на снег, на лапы. Мишка жадно хватает снег, лижет лапы, облизывает банку. Потом снова смотрит: угостите ещё! А иногда целые представления устраивает: катается на спине, прыгает со льдины на льдину, стоит на задних лапах…

А мясо медведь не ест. Работница камбуза бросила ему кусок ароматной баранины. Мишка понюхал, чихнул, потом долго тряс головой и обтирал лапой нос.

Я не брал белому медведю сгущёнку. Он без моей сгущёнки тысячу лет обходился и обойдётся ещё. А язык и губы о рваные края банки порежет точно. Я видел…

Так что, если вы собираетесь в Арктику, везите лучше белому медведю конфеты «Мишка на Севере». Ему понравятся. Недаром же их так назвали конфетные работники. Хотя я думаю, вряд ли они были там, где белые медведи живут. Разве уедешь с работы, где такая прорва конфет?

В гостях у белого медведя

Он стоит на льдине метрах в пятидесяти от ледокола. Я смотрю на него, он – на меня, с любопытством и вроде дружелюбно.

А что, если бы и вправду я оказался на льдине рядом с мишкой? Да он бы сразу расправился со мной. Провёл лапой – и всё! Нету путешественника.

Ну, ладно, допустим, не расправится, а позовёт по льдине прогуляться. Ясное дело, через час я уже язык высуну, устану по торосам лазить, руки-ноги в кровь собью, замёрзну. Где мне тягаться с этим полярником? Он может по льду бежать сто километров в час! Я тоже могу сто километров в час – на машине по автомагистрали. Ну, сравнил тоже…

Ну, хорошо, положим, стал бы я таким, как мишка, – шуба тёплая, лапы сильные, внизу, на ступнях, тоже шерсть, чтоб не мёрзли на снегу.

Вот идём мы по льду, два новых друга, два белых медведя, уже есть хочется. У мишки, как у гостеприимного хозяина, угощение есть. За торосом спрятана свежезамороженная тушка нерпы – арктического тюленя.

Фу-ты ну-ты! Пригрезится же такое! Обедать уже пора. Спущусь-ка в камбуз, попрошу у кока борща флотского, макарон по-флотски и компота флотского же. Вкуснота! Ни с какой свежезамороженной нерпой не сравнить.