28 декабря Путин подписал «Закон Димы Яковлева». По иронии истории этот день оказался христианским днем памяти младенцев, убитых царем Иродом, и в российском Интернете закон немедленно назвали «законом царя Ирода». Хештег «путинестдетей» стал самым популярным в русскоязычном твиттере.
Перед толпой страждущих госчиновников Путин так и не появился. Он не принял никого из очереди, скопившейся в его приемной. Он так и не объяснил членам кабинета, что произошло, почему он решил принять это неясное и нелогичное решение, почему охотно принял антизападный путь, предложенный ему Володиным.
Члены правительства были в шоке. Для них «Закон Димы Яковлева» стал большим уроком, означавшим, что угадать мнение президента им иногда не под силу, а повлиять на него тем более. Для Володина этот закон стал большой победой, ведь он попал в настроение, уловил раздражение Путина и нашел подходящий способ выразить его — запрет иностранного усыновления сирот.
Пройдет еще пара месяцев, прежде чем Путин начнет снова интересоваться политикой и государством. Все эти два месяца любая критика, любые контраргументы, любые протесты, включая зимние митинги в Москве против «Закона Димы Яковлева», будут вызывать у него глухое и болезненное раздражение.
«В феврале 2013 года стало понятно, что политика закончилась», — говорит один из близких к Путину предпринимателей. Президент окончательно восстановился после болезни, и восстановился в максимально подозрительном настроении.
Международные новости усиливали паранойю. В Венесуэле от рака умирал президент Уго Чавес. Он не был близким другом Путина, но их пути с самого начала были параллельными: они почти одновременно стали президентами, одновременно боролись с олигархами, подчиняли себе СМИ и нефтяную промышленность, создавали молодежные организации и боролись с американской угрозой. Демагог Чавес чуть раньше начал бороться с «пятой колонной» — Путин начнет употреблять это выражение на несколько лет позже. Венесуэла была единственной страной (если не считать Никарагуа и Науру), признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии. И сдружился с Игорем Сечиным после того, как тот возглавил российскую нефтянку.
В Кремле обсуждали не только Чавеса — всех поражала «онкологическая эпидемия», которая поразила президентов Латинской Америки. Рак диагностировали у двух президентов Бразилии (предыдущего — Лулы да Силвы и тогдашней — Дилмы Русеф), президента Аргентины Кристины Киршнер (впрочем, ее диагноз позже был опровергнут), президента Парагвая Фернандо Луго, президента Колумбии Хуана Мануэля Сантоса, президента Боливии Эво Моралеса. В ходе приватных переговоров Чавес убежденно говорил, что его облучили американцы в тот момент, когда он прилетал в Нью-Йорк на Генассамблею ООН. Среди российских высших госчиновников из окружения Путина тоже были случаи онкозаболеваний, закончившихся излечением. И почти все верили в конспирологию Чавеса.
На похороны Чавеса поехала очень внушительная делегация: глава верхней палаты парламента Валентина Матвиенко, глава МИД Сергей Лавров, друг Чавеса Игорь Сечин и глава корпорации «Ростех» (российского монополиста в производстве оружия) Сергей Чемезов.
После смерти Чавеса советники из спецслужб стали все чаще рекомендовать Путину приглядеться к «пятой колонне» — обратить внимание на то, что многие российские высшие госчиновники имеют собственность за границей, счета, за границей учатся их дети, а у некоторых даже вид на жительство. В случае, если ситуация будет усугубляться, эти чиновники могут стать «слабым звеном» — западные спецслужбы смогут их шантажировать. Путин неожиданно прислушался и дал отмашку Володину подготовить законопроект, запрещающий высокопоставленным чиновникам и депутатам иметь счета и финансовые активы за границей.
Путин подписал закон в мае 2013 года. И это удивило всех. Никто из членов правительства не собирался расставаться со своей многочисленной собственностью: многие совершенно ее не скрывали. К примеру, в декларации первого вице-премьера Шувалова значились дома в ОАЭ и Австрии и квартира в Великобритании, а у других членов правительства были задекларированные квартиры и дома в Испании, Италии, Болгарии и Швейцарии. Невозможно было нести траты по содержанию недвижимости, не открывая зарубежных счетов. Тем не менее члены правительства излучали уверенность, что их новый закон не коснется, — многие шутили, что предпочтут покинуть должности, нежели закрыть счета и продать недвижимость.
Впрочем, в итоге так поступили немногие. Одним из них был миллиардер Роман Абрамович. Он, конечно, использовал закон скорее как повод. С 2000 по 2008 год Абрамович был губернатором самого отдаленного от Москвы региона России — Чукотки, потом долгое время просил разрешения уйти в отставку и окончательно уехать жить в Лондон. Путин поначалу ему разрешил, но потом все же счел, что Абрамович еще недостаточно потратил в России, и потребовал, чтобы тот сохранил символическую должность спикера чукотского парламента. И лишь новый закон 2013 года помог Абрамовичу окончательно покинуть опасную и непривлекательную российскую политику и, фактически, Россию.
Большинство чиновников говорили, что, несмотря на запрет на счета и активы за границей, о подготовке к серьезной конфронтации с Западом не может быть и речи. И доказывали свою правоту тем, что полным ходом шла подготовка к большому визиту в Россию Барака Обамы, который был назначен на сентябрь и приурочен к саммиту G20 в Санкт-Петербурге.
Подготовка шла серьезная: этот приезд должен был стать государственным визитом Обамы, сначала с посещением Москвы, переговорами с Путиным, потом они должны были вместе лететь в Петербург и общаться с бизнесом. Либеральная часть правительства возлагала на этот визит огромные надежды и убеждала Путина, что пусть политическое партнерство недостижимо, но экономическое — очень даже возможно.
Визит случился, но не тот, что планировали. В июне в Москву из Гонконга прилетел сотрудник американского Агентства по национальной безопасности Эдвард Сноуден. США потребовали его немедленной выдачи, предложив России, чтобы спецагенты забрали его прямо из московского аэропорта Шереметьево. Москва отказала, поднялся чудовищный шум — Сноуден укрылся в капсульном отеле аэропорта Шереметьево.
Вскоре между Путиным и Обамой состоялся решающий телефонный разговор. Американский президент сказал, что Москва, наверное, недооценивает проблему Сноудена и, если русские не выдадут его, государственный визит будет под угрозой. Путин отвечал, что американцы сами виноваты: зачем они устроили шумиху в тот момент, когда Сноуден прилетел в Шереметьево? Он же собирался лететь на Кубу, вот и взяли бы его спокойно там. Обама настаивал, говоря, что общественность и политический истеблишмент его не поймет, если он не добьется выдачи беглого агента. А Путин отвечал, что его общественность не поймет, если он выдаст. На этом разговор и закончился.
«Если он захочет остаться здесь, есть одно условие: он должен прекратить свою работу, направленную на то, чтобы наносить ущерб нашим американским партнерам. Как это ни странно прозвучит из моих уст» — так выступил Путин, заверив также американцев, что Сноуден не был российским агентом.