В таких случаях все зависит от воли и умения командира. Я отдал приказ: взводу лейтенанта Кайльберта охранять Собор, не допускать каких-либо посягательств на святые стены и не чинить препятствий тем, кто пожелает за ними укрыться; всем остальным – обыскать близлежащие дома, выбить оттуда вооруженных лютеран, если таковые там еще остались, и набрать себе столько трофеев, сколько можно будет унести на плечах.
Захват площади проходил не так гладко, как я рассчитывал. Во-первых, приключилась стычка между моими людьми и двумя десятками хорватов, которые появились здесь некоторое время спустя. По счастью, во время этой стычки никто не погиб и дело удалось уладить миром. Вторым осложнением стал дом на дальней стороне площади – довольно красивый, с львиными мордами на фасаде. Лютеране засели там крепко, и поначалу моим людям никак не удавалось выбить их оттуда. Самым простым решением было бы поджечь этот дом и выкурить оттуда защитников – так же, как мы поступали во всех подобных случаях. Но я опасался, что огонь может перекинуться на соседние здания, в которых мы еще не успели собрать свою жатву. Решение скоро было найдено: я велел выкатить на площадь одну из тех пушек, которые притащили с собой люди де Флери. С первого же выстрела мы разнесли второй этаж дома, где прятались стрелки, и после захватили дом без всякого труда, перебив тех, кто еще оставался в живых.
Я нисколько не просчитался, выбрав местом пребывания моего полка область Собора и Нового рынка. Денег, украшений, золотой и серебряной посуды было собрано здесь столько, что пришлось разыскивать по всему городу телеги, куда можно было бы сгрузить все найденное. Немалый прибыток мы получили в качестве выкупа за богатых жителей города. Не думай, мы не захватывали заложников, на это просто не хватало времени. Дело было в том, что те из них, кто хоть что-то имел за душой, сами просили нас о защите, просили вывести их из Магдебурга прочь, туда, где они смогут чувствовать себя в безопасности. К моей защите прибегли около пяти или шести горожан, сейчас я не вспомню точно, и каждый предложил достаточную награду в обмен за собственную безопасность. Кто-то отдавал золотые браслеты и кольца, кто-то вытаскивал из тайников деньги. Одним словом, богатства Магдебурга стали вполне достойной наградой за тот риск, которому мы подвергали себя во время штурма. Но, увы, радость наша была недолгой. Примерно к полудню с востока налетел ураганный ветер. Он разнес пламя пожаров по всему городу, и нам пришлось покидать город в спешке, оставив на земле часть собранных трофеев.
Сейчас в своих памфлетах лютеране утверждают, что мы намеренно уничтожили Магдебург. Прошу тебя, не принимай на веру этой печатной лжи. Разумеется, мы поджигали дома, чтобы выкуривать оттуда засевших мушкетеров. Но поджоги эти были довольно редки и никогда не делались без крайней необходимости. Думаю, не нужно тебе объяснять, что для нас каждое сгоревшее здание было большой потерей, ибо во время пожара сгорало все то, что в ином случае мы могли бы заполучить в качестве трофеев. И если лютеране в своем отчаянии были готовы пожертвовать всем, лишь бы уничтожить нас и подороже продать собственные жизни, то мы смотрели на их дома как на свою собственность. Кроме того, мне доподлинно известно, что некоторые строения в северной части Магдебурга были подожжены по приказу Фалькенберга, который подобным способом надеялся задержать нашу атаку.
Впрочем, все это уже не столь важно. Мы захватили Магдебург и сровняли его с землей, лишив тем самым протестантскую партию важнейшего опорного пункта в центре Империи, поставив под свой контроль Эльбу и переправы через нее, отрезав шведов от Саксонии и Тюрингии. Но какова цена этой победы? Сожженный город и репутация палачей. Поспешу снять вину со старика графа. Тилли вовсе не желал гибели Магдебурга – напротив, рассчитывал сделать его базой для дальнейших своих операций против шведского короля и его войск. Вопреки тому, что пишут о нем лютеране в своих памфлетах, он не давал приказа об уничтожении города. Все было сделано в соответствии с законами военного времени: солдатам полагалось несколько часов на грабеж, после чего Тилли намеревался принять капитуляцию от выживших членов магистрата, объявить сумму выкупа и приступить к наведению порядка на улицах. Но Провидению было угодно изменить его планы: в Магдебурге начался пожар, уничтоживший почти все, за исключением пары церквей. Огонь и чудовищной силы ветер – вот что погубило Эльбскую Деву. Было ли это гневом Господним или же глупым стечением обстоятельств – судить не берусь.
Скажу тебе одно: мы не смогли получить от Магдебурга и десятой доли того, что могли бы получить при более благоприятном стечении обстоятельств. Не говоря уже о том, что у лютеран теперь появилась возможность сочинять басни о нашей звериной жестокости и бесчинствах, которые мы якобы творили на улицах города. Страх перед «новым Магдебургом» толкает всех колеблющихся – включая наших прежних союзников саксонцев – в стан шведского короля. Еще недавно все карты были у нас на руках, теперь же приходится играть половиной колоды. Нет, друг мой, трофеи трофеями, но победа, одержанная нами на берегу Эльбы, принесла куда больше разочарований, нежели выигрышей.
Впрочем, если говорить о деньгах, то даже те несколько часов, которые мы провели в стенах Магдебурга, немало нас всех обогатили. Различного рода ценностей было собрано в огромном достатке, и если прибавить к этому выкупы горожан, и захваченную провизию, и старинные книги, то наша прибыль выглядела в тот день более чем солидно.
Прошедшие со дня штурма месяцы – месяцы бездействия и бесцельных маневров на разоренной земле – изрядно уменьшили это богатство. С деньгами, как я уже писал ранее, сделалось туго, и люди очень недовольны. Последний раз мне пришлось выплачивать жалованье солдатам и офицерам моего полка из собственного кармана, и, как ты можешь догадаться, подобная коммерция нисколько меня не устроила. За все то время, что мы топчемся в окрестностях Магдебурга, я потерял не меньше пяти тысяч талеров, тогда как рассчитывал приобрести десять. Если так пойдет дальше, от всех моих магдебургских трофеев не останется ничего, кроме воспоминаний.
Однако довольно жалоб. Как ты, наверное, уже догадался, мне нужна помощь. Паппенгейм требует, чтобы мы оставались на месте, держали под надзором дорогу и никуда без его распоряжений не перемещались. Поэтому необходим провиант. Хотя бы несколько подвод с зерном и полсотни свиных туш. Готов принять все по полуторной цене, но при условии, что ты отправишь обоз под сильным конвоем. Об оплате можешь не беспокоиться. Кроме денег, которые мне пока удается сберечь, осталась еще золотая дарохранительница с рубинами и сапфирами, которая одна потянет на полторы тысячи, не говоря уже о вещах, собранных во время магдебургского штурма. При необходимости я закажу их оценку у одного знакомого ювелира и назову тебе примерную стоимость. Знаем мы друг друга давно – сговоримся. На этом все. Ответ передай с капралом, который привезет тебе письмо. Жду хороших вестей, и да благословит тебя Бог. Твой старый товарищ Август фон Бюрстнер».
Всю ночь Маркус провел в мастерской отца. Не зажигал света, медленно ходил из угла в угол, вдыхая пыль, отмеривая шаги. Иногда задевал какие-то предметы, которыми была заставлена мастерская и чьи очертания были едва видны в темноте. Гладкий отполированный стол у окна. Формы для отливки свечей и перепачканный воском медный котел. Ящик с инструментами, пустые корзины, связки свечных фитилей, резцы и крохотные напильники…