— Верно. Пчела — символ созидания, неутомимой и плодотворной деятельности. Мы, Барберини, сделаем то, чего не сумели сделать Борджиа, Пикколомини или делла Ровере [113] . Мы изменим Рим. Мы сделаем его сияющим, сильным, вызывающим зависть — таким, каким он был когда-то. Мы вернем церкви власть над умами людей. У нас достаточно воли, чтобы добиться желаемого. Однако одной воли мало. Замысел подобного рода требует большого числа исполнителей. Людей с определенными принципами. Не наемников, а паладинов, если вы понимаете суть такого сравнения. Во все времена великие преобразования совершались людьми, преданными идеалу. И вы, как мне кажется, один из таких людей.
— Какую работу вы намерены мне поручить, ваше высокопреосвященство?
— Время покажет, Альфредо. Время покажет.
— Что делать с письмами, которые я отправляю курфюрсту?
— Отправляйте как раньше. Но каждое письмо будете предварительно показывать мне.
Кардинал Франческо Барберини [114] подошел к сидящему Альфреду почти вплотную, посмотрел на него сверху вниз.
— И вот еще что, Альфредо, — мягко сказал он. — Никогда не забывайте того, что случилось в Бамберге. Не хочу говорить высокопарно, но… Память об этой великой несправедливости не даст вашей душе зачерстветь. Поверьте, это многое значит.
Альфред молчал. С ним что-то происходило. Кровь прилила к его лицу и тут же отхлынула. Перед глазами вдруг снова возник тот осенний вечер. Дорога, маленький домик смотрителя у каменного моста. Мертвое лицо Урсулы. Вымученная улыбка Ханса…
Голос дрогнул, но Альфред сумел совладать с собой.
— Я буду помнить, ваше высокопреосвященство, — твердо сказал он. — Помнить так, как будто это было вчера.