Сокращение рабочих происходило и на ОАО «НП Уральский оптико-механический завод им. Э.С. Яламова». Численность работников составила в 2008 г. 4554 чел., а в 2011 г. — 3434 чел., или на 25 % ниже [Соколов, 2012з]. Массовые увольнения (более 25 %) наблюдались также на «АвтоВАЗе» (см. выше).
Д) Невыполнение плана по реализации проекта и сверхсебестоимость (4G-телефон от Yota).
В 2010 году гендиректор ГК «Ростехнологии» С. Чемезов на встрече с президентом Д. Медведевым представил прототип сотового телефона четвертого поколения (4G) якобы российского производства. «Это наш продукт, но пока, к сожалению, выпускать мы его будем на Тайване», — признал Чемезов [Соколов, 2012з]. Производить «российский телефон» должна была тайванская фирма High Tech Computer Corporation (HTC).
Телефон планировалось начать выпускать в 2011 г. для 4G-сети «Скартела» (бренд Yota). Основной акционер ООО «Скартел» — кипрская офшорная компания WiMax Holding Ltd., 74,9 % которой принадлежит международному фонду Telconet Capital, а 25,1 % — «Ростехнологиям» [Соколов, 2012з]. Ориентировочная стоимость 4G-смартфона называлась в 25–30 тыс. руб. Между тем, в июне 2010 года американской компанией Sprint Nextel был выпущен аналогичный 4G-смартфон, произведенный той же тайваньской фирмой HTC. Он стоил в августе 2012 года всего около 240$ в США и 14,5 тыс. руб. в России. Появившийся в июне 2012 г. более передовой смартфон HTC EVO 4G LTE стоил 550$, или 17 тыс. руб. [там же]. Стоимость телефона была, таким образом, завышена минимум в 1,5–4 раза (признаки вывода ренты не менее чем на 30 %). Несмотря на широко разрекламированные обещания, на август 2012 г. производство завода в России так и не было начато [там же].
Е) Утрата технологий и разработок (НПО «Сатурн»).
Вхождение НПО «Сатурн» в состав «Ростеха» имело не самые радужные последствия: было сокращено 20 % работников, снизилась реальная (с учетом инфляции) заработная плата, доля НИОКР в структуре бизнеса упала с 41 % в 2009 г. до 37 % в 2011 г., план по инвестициям в 2011 году был выполнен всего на 74,5 %, а общий объем производства снизился по сравнению с 2009 годом почти в 2 раза [Соколов, 2012з]. Но остановимся подробнее на разработке двигателя SaM-146 для нового самолета SuperJet-100.
PowerJet — совместное предприятие, созданное НПО «Сатурн» и французской Snecma для разработки двигателя SaM-146 для установки на самолет Sukhoi Superjet (SSJ) 100, более 80 % комплектующих которого импортные [Божьева, 2010]. Изначально говорилось, что благодаря международной кооперации SuperJet-100 удастся построить за $755 млн. На деле потребовалось в несколько раз больше. По разным оценкам, PowerJet вложила в создание SaM-146 от 3 до 16 млрд $ [там же]. Несмотря на то, что фирма PowerJet, ставшая правообладателем двигателя, тратила российские бюджетные деньги, прибыль она присвоит «в целом себе» [Божьева, 2010]. При этом НПО «Сатурн» должен еще будет отчислять процент за производство двигателей. Таким образом, на этом примере видно, как плодами передовых дорогостоящих отечественных разработок, оплачиваемых из бюджета, пользуются западные корпорации.
Ж) Доведение до банкротства («РТ-Металлургия», Ижмаш).
На многих предприятиях «Ростехнологий» ухудшалась ситуация и они доводились до кризиса и банкротства. Так, на большинстве предприятий металлургического холдинга ОАО «РТ-Металлургия» в конце 2010 года была введена процедура банкротства [Соколов, 2012].
Самый яркий пример — это легендарный концерн Ижмаш (производящий 90 % стрелкового оружия России). Он был поставлен на грань банкротства уже в 2008 году. «Ростехнологии» получили 57 % Ижмаша в 2009 году [Соколов, 2012з]. Руководивший предприятием с 1996 года В. Гродецкий сохранял свой пост до мая 2011-го. Однако после того как его сменил молодой менеджер от «Ростехнологий» М. Кузюк, уже меньше чем через год суд все-таки признал «Ижмаш» банкротом. Иск о банкротстве «Ижмаша» подала его же дочерняя компания ООО «Ижстанко», которой концерн задолжал 814 тыс. рублей [там же]. Причем до банкротства концерн был доведен вполне сознательно, так как ГК планирует создать ОАО «НПО «Ижмаш» и передать ему все контракты, мощности и основной персонал. Кузюк был несамостоятельным в принятии решений, а фактически заводом управлял его знакомый И.Н. Завьялов, зам. гендиректора «Ростехнологий», и его жена, главный бухгалтер «Рособоронэкспорта» [там же]. Кузюк и его команда получали заоблачные зарплаты и привилегии, которые им оплачивал завод.
По мнению инженера-конструктора «Ижмаша», новый менеджмент еще больше усугубил кризисное положение предприятия [Соколов, 2012]. За 2011 год чистый убыток «Ижмаша» составил 2,43 млрд рублей. За год объемы производства на предприятии упали на 45,5 % до 1,7 млрд рублей, а себестоимость продукции увеличилась в 1,5 раза [там же]. Новое руководство решило сдать в аренду и продать до трети своих площадей. В результате преобразований на предприятии была сломана система документооборота, нарушены производственные циклы, вынуждены были уйти многие компетентные рабочие и управленцы. На предприятии вырос уровень бюрократизма, транзакционных издержек, воровство, растянулись сроки заключения контрактов. Конструкторско-оружейный центр, проводящий НИОКР, новые менеджеры сократили на 60 % [там же]. Происходили и массовые увольнения, а также подавление протеста рабочих. Но в августе 2012 года новым директором ОАО «НПО «Ижмаш» стал другой ставленник ГК А. Косов. Обстановка на предприятии стала еще тревожнее: были распроданы товарные запасы на предприятии, объемы производства снижены в разы, сорваны сроки по гособоронзаказу. Как отметил вице-премьер правительства Удмуртии И. Бикбулатов, «руководство «Ижмаша» абсолютно непрофессионально» [цит. по Соколов, 2012з]. Рабочие, не получающие зарплату, были вынуждены выходить на митинги, конструктор Михаил Калашников и ветераны — обращаться к Президенту и т. д.
«Ростехнологии» потерпели в Ижевске полное поражение и поставили предприятие на грань полной гибели.
З) Задержка выполнения госзаказа (УОМЗ).
В связи с тем, что входящие в состав «Ростехнологий» компании выполняют государственный военный заказ, инсайдерский контроль и изъятие ренты ведут к задержке сроков их выполнения и росту бюджетов.
В качестве примера рассмотрим ОАО «НП Уральский оптико-механический завод им. Э.С. Яламова» (УОМЗ). Завод производит высокотехнологичные оптико-электронные системы для авиации и флота. УОМЗ имеет не лучшую деловую репутацию. По вине предприятия происходили задержки поставки вертолета Ка-52 и других изделий. Среди причин назывались проблемы с финансированием смежников со стороны завода [Соколов, 2012з]. Однако генеральному директору С. Максину, ставленнику госкорпорации, не был даже объявлен выговор, а наказали его заместителя. В связи с задержками военного заказа Генпрокуратура внесла в план на 2012 год осуществление ревизии на УОМЗ.
И) Рост затрат и перенос сроков реализации проекта (шинный и вертолетные заводы).
В июле 2008 года Pirelli и «Ростехнологии» совместно с правительством Самарской области подписали соглашение о строительстве в Тольятти завода по производству шин. Ожидалось, что на предприятии с численностью 1 500 человек в год будет выпускаться 3–3,5 млн шин для легковых автомобилей. Общий объем инвестиций оценивался в €70–80 млн [Столяров, 2008]. Сделка активно лоббировалась высшим руководством Италии и России [Соколов, 2012з]. Строительство СП должно было начаться в марте 2009 года, однако с самого начала происходили многочисленные переносы сроков. В ноябре 2011 года стало известно, что завод будет создан лишь после покупки итальянцами у компании «Сибур-Русские шины» шинных заводов в Кирове и Воронеже за €222 млн, а еще 200 млн евро партнеры пропорционально своим долям должны вложить в модернизацию заводов и увеличение мощностей [Горбачева, 2013]. Планируется, что выпуск СП Pirelli Tyre Russia составит 10,5 млн покрышек к 2015 г. Однако в 2013 г. мощность нового цеха на ВШЗ достигнет, судя по оценкам, только 2/3 запланированной (2 млн шин) [там же].