Ворота открылись, но не слишком широко, чтобы в любую минуту захлопнуться снова. Незер успела вывести вперед мать, чтобы Шеритра увидела сначала ее.
— Мама? Что ты здесь делаешь?
Серкета не успела открыть рот, за нее ответила младшая дочь:
— Вообще-то, ждет, когда ты наконец пустишь нас под крышу! Шеритра, прикажи открыть, иначе я всему Шедету расскажу, как ты обращаешься с матерью!
— Незер? — изумилась старшая сестра, однако сделала знак, чтобы ворота открыли.
Войдя внутрь большого двора, они стояли — мокрые, продрогшие, несчастные. Шеритра с изумлением и некоторой брезгливостью разглядывала незваных гостей.
— Мы так и будем стоять здесь или ты все же прикажешь провести нас в тепло?
Шеритра опомнилась:
— Да, проходите.
Она что-то приказала толстой важной служанке, та сделала приглашающий жест родственницам хозяйки в сторону пристройки к дому. Но им было уже все равно куда, лишь бы в тепло.
— Зачем вы здесь? — поинтересовалась у Незер Шеритра. — Я не смогу содержать всю семью.
— Бина, идите в дом, я сейчас. — Незер подождала, пока мать с девочкой отойдут подальше, и, невзирая на то что страшно продрогла, остановилась, схватив старшую сестру за руку: — Ты даже не спрашиваешь, что с отцом?
— А что с ним? — в голосе Шеритры послышалось смущение, но не очень сильное.
— Он умер. А содержать нас не нужно, мы справимся сами. Но если хочешь получить свое приданое, постарайся быть с нами приветливей хотя бы до завтра.
Незер буквально шипела все это прямо в лицо старшей сестре. Шеритра чуть отшатнулась, но в глазах немедленно появился интерес:
— Какое приданое?
— То, которое тебе не выплатили из средств от моей продажи, сестричка. Прикажи слугам принести горячей воды и еды, мы страшно устали и замерзли. Золото доставят завтра.
Последнюю фразу она произнесла не задумываясь, но правильно сделала.
Вокруг трех продрогших женщин засуетились слуги, очаг немедленно разожгли, принесли много горячей воды, одежду, еду, напитки, постелили постели…
— Что это она такая добрая стала? — осторожно поинтересовалась Бина, когда они уже блаженствовали перед огнем сытые и чистые.
— Я пообещала отдать ей приданое, которое Шеритра не получила, когда выходила замуж. Золото способно купить даже сестринскую любовь.
— Шеритра получила приданое, — вдруг четко произнесла Серкета.
— Что? Ты же говорила, что ее обидели? — ахнула Незер.
Мать выплыла из своего небытия и разговаривала вполне разумно, даже выражение глаз стало иным. Надолго ли?
— Шеритра получила свое приданое, но она хотела больше.
— Насколько больше?
— На сто шетитов.
— И из-за сотни шетитов Шеритра отказалась от родных?! — ахнула Незер. Какой бы противной ни была старшая сестра, забыть отца и мать из-за такого…
— Она еще хотела мои украшения.
Незер ужаснулась, взгляд матери начал «плыть», она снова уходила в полубезумие.
— Какие украшения, мама?
— Эти, — Серкета сняла со своей груди мешочек, к которому не позволяла прикасаться никому, и протянула Незер. — Это подарок бога. Это для Незер, только для нее, — костлявый палец некогда красивой руки погрозил девушке.
— Хорошо, я ей передам, — кивнула Незер, принимая довольно увесистый мешочек.
— Это бог подарил мне для нашей дочери, — настаивала Серкета. Ее, видно, терзала головная боль, женщина прижимала пальцы к вискам и мучительно морщилась. На несколько мгновений взгляд снова вырвался из безумия, она четко произнесла: — У тебя такие же глаза, как у Незер.
— Да, поэтому ты можешь мне верить. Я передам ей все.
Незер положила руку на материнское запястье. Глаза Серкеты стали безумными окончательно.
— Бина, дай-ка мой мешок, там есть опийная настойка. Надо дать Серкете, чтобы снять головную боль.
О мешочке матери она вспомнила, только когда измученная Серкета уже спала, а Бина снова пристроилась ближе к огню, сжавшись в комочек.
Что там — камешки, дорогие с детства вещички?
Шеритра получила приданое, но теперь придется дать ей еще. Незер не была против, золото, полученное от продажи поместья в Харге, нужно разделить между всеми детьми Антефа и Серкеты.
С этими мыслями, она развязала потертый кожаный мешочек, высыпала содержимое на постель и ахнула!
— Бина… ты только посмотри!
Такие украшения и впрямь мог подарить только бог. Роскошное ожерелье, серьги, множество браслетов, самые разные амулеты… Все золотое и с самыми дорогими драгоценными камнями.
— Вот это да! — Бина с трудом сдержала визг. — Незер, кто бы мог подумать, что Серкета так богата?
Незер вздохнула: Серкета была богата, когда поместье в Харге погибало, когда Антеф умирал без врачебной помощи, когда они с Бину лазили по чужим огородам и ели лепешки из муки и воды, когда унижались перед Сешет и топали по пустыне… Она берегла свое богатство для Незер, не подозревая, что дочь уже рядом.
Но ведь в ее состоянии были просветления, когда Серкета пыталась убедить Незер, что Антеф не виноват в продаже младшей дочери в храм Хатхор. И когда показала тайник с шетитами в детской комнате Незер…
Драгоценности спрятали, Бину пристроилась поспать, а Незер сидела, разглядывая спящую под действием настойки мать, и пытаясь ее понять. То, что мать прятала золото, неудивительно. Но почему в момент просветления она попыталась выгородить отца, а не сообщила о тайнике или драгоценностях? Считала, что дочернее прощение Антефа перед его смертью важней, чем спрятанные шетиты? Золото все равно найдут, а вот оправляться в царство Осириса на суд Маат Антефу, которого не простила дочь, куда хуже.
— Ты права, мама, — Незер взяла худую руку Серкеты в свои ладони.
В последнее время она мало обращала внимания на мать. Поняв, что та уже не выздоровеет, лишь следила, чтобы женщина была сыта и вымыта. Мешочек видела, но тоже не обращала внимания, не до того.
А сейчас задумалась. Несмотря на болезнь и выпавшие несчастья, Серкета все еще была красива. Когда-то в Харге она считалась не просто самой красивой женщиной округи, но и первой красавицей Египта. Незер помнила, что отец именно так жену и называл: самая красивая женщина Египта. Хотя как это определить?
Ее внешность унаследовала только Незер, остальные, как Шеритра, были так себе. Но во время пребывания в Харге младшая дочь Антефа и Серкеты была таким гадким утенком, что никому в голову не могла прийти мысль о ее превращении в красавицу. Длинная шея, тощие угловатые ноги и руки, высокий для девочки рост, большие, дерзко глядящие глаза и полные губы… Как это все не походило на приметы будущей красавицы! Вот Шеритра или Тафет — старшая и одна из средних дочерей Серкеты — да, те могли рассчитывать на внимание мужчин.