А ведь тот язык, на котором вначале общался Дат, куда приятнее для слуха и сложнее по конструкции. Нелегко, должно быть, столь разным народам уживаться.
Где-то дважды бабахнуло, похоже, работала винтовка, следом затрещало часто из разных стволов. По коридору прогрохотали подкованные сапоги, мимо камеры, похоже, в большой спешке промчалось несколько солдат. В тюрьме продолжается веселье, но меня к нему не подпускают.
Снова шаги, но уже не такие торопливые: люди идут, а не бегут. Часовой начинает бодро докладывать. Все понятно — заявился кто-то из офицеров. Лязг замка вызывает сожаление, что я помог с ним разобраться. Глядишь, сиди Грул и дальше, у меня было бы куда больше шансов улизнуть.
Ну не нравится мне моя нынешняя компания. Очень не нравится.
Мушду, первым зайдя в камеру, скомандовал:
— К стене!
Я и шелохнуться не успел, как показавшийся следом Грул рявкнул:
— Отставить, пускай сидит! И дверь закрыть! И не подслушивать!
Мушду, Грул, Дат и я — какая милая компания! Вот к чему нам столь интимное уединение? Или здешним воякам и правда больше нечем заняться?
Генерал уселся на второй стул, так что Мушду с Датам остались стоять, ни тот, ни другой не рискнули использовать койку. Не понимая, что все это значит, я лишь иронично улыбался, делая вид, что с интересом читаю все ту же книгу.
Грул молчал около минуты, сверля меня неподвижным взглядом. Но я на такие примитивные методы психологического давления не реагирую. Неспешно пролистнул страницу, покачал при этом головой, будто удивляясь затейливости автора.
Игра в молчанку генералу надоела:
— Интересно узнать, что такое презабавное ты отыскал в справочнике налоговых льгот, предоставляемых жителям Западной Реулы?
Блин, ну кто же мог подумать, что это не захватывающий бестселлер с драками, погонями и роковыми красотками в укороченных красных платьях. Остается поблагодарить небеса, что хоть держал не вверх тормашками. Надо как-то срочно выкрутиться. Как? Ну если хочешь соврать правдоподобно, желательно не сильно отдаляться от правды:
— Видите ли, генерал, должен признать, что я не знаком с вашим письменным языком. Но кое-какое представление уже получил от одного созерцания букв, порядка их в словах, постановке фраз и прочем.
— И вас это позабавило?
— Забавное можно отыскать во всем.
— Ты, Леон, для демона слишком уж неграмотен. Или тебе так не кажется?
— И вновь вынужден согласиться: да, я далеко не всеведущ. Но у меня есть оправдания для невежества: слишком много миров, слишком много народов и не похожих ни на что другое наречий. Даже примитивных языков столько, что нужна вечность для их изучения, а ведь я еще очень молод.
— И сколько тебе? Впрочем, не отвечай, и так знаю, что ответишь: два-три миллиона, сам дескать уже не помнишь точно.
— Вы поразительно догадливы.
— Мне такое уже говорили. И кстати, Леон, знаешь, почему ты до сих пор не расстрелян? Нет, вовсе не из-за смешных баек на тему страшных проклятий, их ты оставь для нашего суеверного Мушду. Вон, ему самому стыдно, краснеет, будто девица, перепутавшая сортиры. Вроде из славной семьи, родители давно цивилизованны, но осталось в их простом народе что-то дикарское, неистребимое, вот и всплывает иногда. Ты, Леон, жив по нескольким причинам, и вот одна из них.
Генерал положил на стол телефон. Трубку, что прежде лежала в рюкзаке. Ранее она была выключена, как и полагается на моей непростой работе, но сейчас дисплей светился, картинка на нем требовала ввести код.
— У тебя, Леон, много странных вещиц отобрали, но эта меня почему-то заинтересовала сильнее всего. Хотя что значит почему-то? Ясно почему. Точнее, неясно. Неясно то, для чего эта штука вообще нужна. Не прояснишь ли?
Ну сейчас я этим одноклеточным покажу, что значит передовые технологии. Взяв телефон, ввел четырехзначный код, дождался, когда отыграет музыка, навел камеру на генерала, сделал снимок, показал результат:
— Никого не узнаете?
— Да это же я, и будто живой… Никогда не видел таких фотографических камер, да и цветных фотографий тоже.
Усмехнувшись, я покачал головой:
— Это не совсем камера. Минутку, продемонстрирую еще кое-что.
На этот раз я снял ролик. Совсем простенький, «Оскара» за такой вряд ли получу: надменную рожу Дата и постную физиономию Мушду, заинтересованная морда генерала, спартанская обстановка камеры. Прокрутил снятое Грулу, после чего даже на этом вырубленном пьяными дровосеками из дубовой колоды лице проступило нечто вроде удивления:
— Живые фотографические изображения. Да еще и цветные.
— Не только, звук тоже фиксируется.
Солдафон всегда остается солдафоном, вот и этот тут же уточнил самое важное:
— А можно на эту штуку запомнить расположение вражеских войск?
— Конечно, — радушно произнес я и вкрадчиво добавил: — Эту милую безделушку изобрели в мире, жители которого в силу некоторых причин решили стать нашими рабами. Они талантливы в разной технике, хоть и глупы, такой вот забавный парадокс их цивилизации.
— Так это просто игрушка? Что-то вроде фотографической камеры?
— Не совсем. Все то, что видит глаз этой штучки, могут видеть и мои неназываемые покровители.
— Неназываемые?
— Ну у нас, как и везде, свои обычаи, и я вынужден их придерживаться. К тому же один возраст неназываемых уже заслуживает уважения.
— У тебя, как мы уже поняли, полный мешок таких забав. Как-то странно для демона, они ведь вроде должны обходиться без помощи предметов.
— А много ли вы знаете про демонов? Я вот почти сразу понял, что в этот мир мои коллеги очень давно не заглядывали.
— Тут ты, может, и прав. Ну напомни нам, темным и глупым: действительно вы можете любое желание исполнить, что бы ни пожелали?
— Гнусная ложь, мы не рабы чужих желаний. Мы лишь оказываем разнообразные услуги в пределах некоторого лимита.
— Лимита?
— У каждого носителя души есть что-то вроде кредитной линии, в рамках которой мы можем с ней работать. Исчерпает лимит, и наше сотрудничество прекращается.
— То есть демон возвращается к себе домой?
— Да, таковы правила.
— Получается, этот, — генерал указал на Дата, — вызвал тебя, и теперь ты будешь на него работать пока э… он не перестанет быть платежеспособным?
— Именно так.
То, что этот мир жесток, я уже подозревал, и не без оснований. Но мне стоило огромного труда не сбросить маску насмешливой невозмутимости после того, что последовало далее.
Генерал достал из рюкзака мой недавний трофей — малогабаритный пистолет-пулемет.