Сумерки в тропиках стремительные, так что последние пару сотен метров к опушке мы преодолевали в полной темноте. Здешний лес и при дневном свете — то еще испытание, а теперь я едва сдерживал себя, чтобы не раскрыть ранец. Заряд в батареях прибора ночного видения еще есть, такая техника весьма кстати, а то на каждом шагу рискуешь остаться без глаза — острых веток вокруг полным-полно.
Опять сделали остановку, разведчики ушли вперед, стараясь выяснить, что нас ждет дальше. По мне, так пустая трата времени, ведь в кустарнике, который протянулся от опушки, можно две дивизии укрыть, а ты пройдешь в двух шагах и ничего не заподозришь. Но солдаты обманули мои ожидания, вернувшись с новостями:
— Тропа впереди узкая, и ветки по сторонам обломаны. Конные проехали недавно, может, и часу не прошло.
— Много? — уточнил генерал.
— Не понять. В обе стороны следы, может, одни и те же ездят, может, два отряда. Десятки точно, но вряд ли больше сотни.
Сила приличная, а еще плохо то, что здесь нет трясины, из которой неприятель не сможет атаковать быстро. И патронов у нас тоже почти нет. У меня всего шесть осталось, из которых один не более чем сувенир — тот самый, который двойную осечку дал. В надежности остальных тоже имеются сомнения. Из трофеев достался самый настоящий мушкет с кремневым заводным замком. Чтобы его зарядить, надо засыпать в ствол заряд из пороховницы, забить шомполом цилиндрик пыжа, затем то же самое устроить с пулей — настоятельно не рекомендовалось две последние операции объединять в одну. В общем, долгая история, и в серьезном бою вряд ли дадут сделать второй выстрел. Зато меньше риска осечки, да и бороться с ней проще. Плохо только, что эта штука тяжеленная, а моим плечам и одна винтовка успела смертельно надоесть.
Но я терпел. И даже прихватил с поля боя еще один трофей — короткий палаш. Сталь на вид получше, чем та, из которой куют солдатские сабли. По пути через болото показал себя с хорошей стороны, успешно справлялся с лианами, не затупившись. Глядишь, и в бою может выручить, потому как одного штыка может оказаться недостаточно, а нож — хорошее оружие, но в некоторых ситуациях почти бесполезен.
Мушду после доклада разведчиков разволновался и осмелился выдвинуть предложение:
— Господин генерал, если это патруль, они заметят наши следы. Нам надо оставить лишний груз и раненых, иначе погибнем все.
— Молчать! — рявкнул Грул. — Я разве давал разрешение открывать рот?! Есть еще желающие оставить раненых?! Я тогда с радостью оставлю именно их, и пусть развлекают братцев стрельбой, пусть и недолго! Мы или все выберемся, или останемся тоже все! А теперь взяли себя в руки и вперед, без остановок! Нам придется шагать всю ночь без привалов, если кто-то отстанет, пусть лучше сам застрелится, потому что я с ним поступлю куда хуже!
Вот еще одна причина для уважения. Ведь пусть и обременяют нас раненые, а каждому приятно узнать, что, окажись в такой ситуации, не бросят, потащат на себе, даже рискуя жизнью.
Хотя я, слегка уже познакомившись с генералом, считал, что у него свои виды на раненых. Брось их здесь, среди кустов, пропадут без пользы. Или умрут сами, или выдадут себя, после чего их легко окружат и сомнут, не позволив вволю настреляться. Куда больше толку выйдет, если найдется позиция вроде той, на которой мы приняли бой посреди болота. Чтобы условия позволили эффективно применять огнестрельное оружие. Погибнут, но пустят немало крови, задержат преследователей.
Если такое место подвернется, генерал парой слов объяснит преданным солдатам, что для них лучший выход подохнуть прямо здесь. Умеет он управлять своими людьми.
К моему великому сожалению, о пулемете он так и не заикнулся. А ведь его перетаскивают три человека, используя для этого платформу, устроенную из жердей. Носильщиков надо время от времени менять, что добавляет хлопот. И пусть Мюльс уверяет, что все починил, толку нет, ведь последние патроны из единственной ленты давно растащили, они подходили для солдатских винтовок.
Кустарники были колючими и росли густо, так что все дружно вздохнули, когда выбрались из них на чистое место. Оба спутника планеты к тому времени успели подняться, а тот, что пошустрее, чуть ли не до зенита добрался. При их свете я разглядел хорошо знакомую местность: ровное пространство, поросшее короткой, подстриженной коровами травкой, какие-то жерди впереди, за ними темная груда, в которой угадывается стог соломы. На миг даже показалось, что мы вернулись туда, откуда пришли. Но вряд ли: нет обломков дирижабля, да и опушка там была куда дальше.
Скорость продвижения резко возросла, и сейчас стало хорошо заметно, что раненые и пулемет серьезно нас тормозят. Пусть и устал народ, но ведь не до такой же степени. Четыре километра в час даем? Скорее даже меньше. И это с учетом того, что стараемся торопиться. А сколько нам осталось шагать до безопасного места? Генерал темнит, так что легко догадаться: впереди приличное расстояние, скорее непреодолимое. Даже далекому от военных дел демону понятно, что на этой гладкой, как блин, местности у конницы фанатиков огромное преимущество. Пусть в темноте она неэффективна, но тропические ночи короткие, так что утром противник легко нас нагонит. Даже если получится найти укрытие, толку с того? Боеприпасов хватит на минуту боя, а потом начнется рукопашная, где врагов будет гораздо больше. Результат предсказуем.
Но генерал на что-то надеется, раз упрямо гонит нас все дальше и дальше. На что? И почему так сильно косится в мою сторону?
Это неспроста…
* * *
— Вот что, Леон, отвечай мне очень тихо, не надо, чтобы о содержании нашего разговора узнали солдаты.
— Хорошо. Но я пока что не слышал никаких вопросов.
Генерал, придержав меня под локоть, попросил:
— Не торопись, догнать остальных успеем. Разговор у нас серьезный. Дело в том, Леон, что все мы серьезно вляпались. Я благодарен тебе за дирижабль, но должен признать, что толку от него было немного. Мы, как и прежде, окружены со всех сторон, просто свободы чуть прибавилось. Но это ненадолго. Понимаешь почему?
— Лошади пугливы, и особенно это проявляется ночью. После рассвета все изменится, и нас быстро догонят. Местность открытая, спасительных болот далее, как я понимаю, не найти. Так что…
— К сожалению, ты прав. Эти твари не успокоятся, пока мы живы. Им нетрудно нагнать сюда сотни вакейро, а эти пастухи на своих лошадках весьма опасны. Будь у нас боеприпасы, еще можно что-то придумать, ну а так все ухищрения лишь оттянут разгром. Я даже раненых не стал бросать: медленно мы идем или быстро, разницы сейчас нет.
— Я думаю, вы отвели меня в сторонку не для того, чтобы поплакаться на судьбу-злодейку.
— Верно. Я решил еще раз воспользоваться твоими услугами. Дело в том, что мы идем не куда попало, у меня есть кое-какие планы. И подыхать от лап этих недотеп я не намерен. Если уж смерть неизбежна, лучше принять ее от ребят Валатуя. Те тоже дикие, но обходятся без глупых суеверий. То есть в моем понимании они стоят куда ближе к настоящим солдатам, чем эти свихнувшиеся на предрассудках ублажатели коров.