— Так какие вообще ко мне могут быть претензии?!
— Я, Леон, видел много и многих и похожих на тебя тоже видел, не считай себя таким уж уникальным. Высоко взлетают, нахвалиться ими невозможно, а потом в голову вместо крови начинает литься ослиная моча, и они совершают странные вещи. На тех, к чьим делам невозможно придраться, опасно рассчитывать. Что-то с ними не так. А ты мне сейчас нужен, и я хочу на тебя рассчитывать без оглядки.
— Ну вы отпустили меня без надзора, и я все сделал как надо, ничего лишнего мне в голову не затекло, так что расслабьтесь.
— Ну это пока. И что за надзор?
— Ну Шфарич, он здесь за мной присматривает.
— Шфарич? Да ему трухлявый нужник на разорившейся ферме охранять не доверишь, средь бела дня дырку украдут.
Несколько наигранно, но если генерал хочет доказать, что я тут птица вольная и никто за мной даже не думает следить, пусть будет так.
— Надеюсь, я не зря притащил сюда Надара? Обо всем договорились?
— А сам-то как думаешь? И скажи-ка, о чем именно мы тут могли говорить? Вот докажи, что так же умен, как прикидываешься.
— А что тут говорить, все очевидно.
— И все же я очень хочу услышать. Не надо строить из себя такого загадочного умника, будь проще.
— Надар богат и зачем-то остановился в занюханном городке неподалеку от охваченных мятежом мест. Сами говорили, что ему, кроме денег, ничего не интересно, значит, он ищет здесь какую-то выгоду. Вам, как вы уже говорили, нужны деньги. Да на войне они всем нужны. То, что я привез, — слезы, нужно куда больше, гораздо больше, постоянный и щедрый источник. Очевидно, у вас есть некий товар, или скорее всего возможность получить к нему доступ, и Надар настолько в нем заинтересован, что готов раскрыть пухлый кошелек. Вся суть ваших переговоров в гарантиях, сроках оплаты, цене и прочем.
Генерал вновь налил только себе, вновь бахнул опустевшим стаканом, коротко бросил:
— Подслушивал?
— У палаток тонкие стены, но не в этом случае. Сотни две свидетелей подтвердят, что, пока не заявился Шфарич, я был у себя.
— Ага, в твоем случае иначе быть не может, за руку хрен поймаешь. Ты, Леон, опасно умен. Вот честное слово, так и хочется повесить, чтобы такой ум не предал, не начал работать на врагов. Что ты знаешь о сидерите?
— Только то, что шадариец лакал ваш ром в том числе и за него. И почему-то уверен, что это не имя.
— Ты прав — вовсе не имя. Помнишь, где расположены Рыжие холмы?
— Южный Чефан.
— Ага. Простофили пронюхали, что там кое-какие делишки крутятся, потому и пошли слухи про золото. Они всегда золото приплетают, что бы где ни нашли, традиция такая у недоумков. Вот только золота там нет и никогда не было, а есть сидерит. [7] Вижу, ты так ничего и не понял?
— Я так понимаю — ценное минеральное сырье.
— Еще какое! Это железо, целые холмы отменного железа. Их Рыжими назвали из-за цвета, а цвет такой потому, что сидерит на поверхности разлагается до ржавчины, в этом поганом климате надо не один десяток метров прокопать до неизмененной руды, а в тех местах работать непросто. Слухи уже пошли, но пока только слухи. Ни одной тонны никто еще не выплавил, Чафанские джунгли не то место, где можно без помех заниматься металлургией. Дорог нет никаких, только тропы дикарей, людей нормальных тоже не встретишь. Гиблые места.
— Надар хочет получить это месторождение?
— Еще как хочет, но ему такой кусок пирога в одиночку не проглотить, глотку раньше перережут — слишком много желающих. Он здесь представляет целую группу, и там не только шадарийцы. Да и Надар шадариец лишь потому, что его это пока что устраивает. Колупни чуть глубже и найдешь добрую дюжину паспортов самых неожиданных стран. Эти люди хотят концессию на Чефан, вот только Директории упускать такой кусок тоже не с руки. Оттого и капали сюда северные денежки, раздували огоньки. Среди местных всегда хватало недовольных, вот и полыхнуло в итоге. Не добром, так войной Директорию подвинуть хотят. Надару плевать, возьмем ли мы всю провинцию, ему интересна только та ее часть, где лежит железо. Ну и пути вывоза. За это они готовы заплатить. Нет, они будут не против, если мы возьмем Новый Нариаван и прочие западные порты, но и без них прекрасно могут обойтись. Помнишь, за что он пил кроме сидерита? За железные дороги. Они готовы провести ветку с востока. Через болота, джунгли, через весь этот мокрый ад разливающихся в сезон рек. У нас ведь никакого сообщения с Восточной Реулой нет, а тут целая железная дорога. Мало того, у них в планах экспедиция инженеров к Тонкому морю, будут искать место под строительство порта. И плевать, что там вообще нет гаваней, они готовы создать искусственную, прямо в манграх. Представляешь, какие потребуются средства? Дай мне треть от них, я не только возьму провинцию, я и дальше могу пойти.
— У вас пока нет солдат, и вообще, как я понимаю, все это время шайка Надара подкармливала Валатуя, так какой смысл делиться с вами?
— Думаю, они кормили не только его. Не удивлюсь, если и блезам что-то подкидывали, очень уж вовремя братья по вере затеяли бучу. Надару сейчас выгоден любой бардак в этих краях. Но в бардаке невозможно строить новые дороги, приходит время порядка. Валатуй и прочие порядок навести не смогли, и неизвестно, смогут ли. Придет время, и почти все они плохо закончат: кто-то окажется на виселице, кто-то в расстрельном рву, а кто-то сгинет и вовсе бесследно. Сейчас они еще нужны, но это не продлится долго. В шайке Надара начался раздор, они устали ждать, они хотят прибыль, а видят лишь расходы. Все это слишком затянулось, вот и подыскивают более резвую лошадку. Я, Леон, я та самая резвая лошадка, которая им нужна. И мы, Леон, должны сделать из Реулы медовый пирог, вкуснее которого в мире не сыскать. Тут такие дела завертятся, что за один раз не осмыслить. Будут у нас и солдаты, и прочее, а мне, Леон, придется подниматься все выше и выше, в том числе и по трупам тех, кто мешает или недостаточно помогает. Если ты не хочешь стать одной из ступенек этой лестницы, внимательно запоминай, о чем говорю. Помнишь об ослиной моче в голове? Вот и помни о ней всегда. Я тебя, песьего сына, уже почти люблю, так что не обмани меня, Леон. Давай вот выпьем. И хватит уже о плохом.
Почему бы и не выпить. Грул уже под хмельком, а злоупотреблять ему противопоказано, вон как заливается, чуть ли не соловьем. Глядишь, еще какие-нибудь тайны выведаю. Среди широких масс бытует мнение, что многие знания — многие печали, а я вот придерживаюсь девиза «знание — сила».
Но генералу уже наскучили геополитические разглагольствования, его потянуло на куда более приземленные вещи:
— Кстати, тебя тут одна девица спрашивала.
— Какая?
— Да тощая, как жердь, племянница или дочка того тупоголового борова-полковника, который конницу от пехоты отличить не может. Офицеры Валатуя почти все как на подбор, только в шуты и годятся.