– Но она со мной больше не разговаривает. Просто перестала разговаривать.
– Господи, ей же шестнадцать! Я не разговаривала с родителями года четыре.
– Но что, если это из-за меня? Что, если она меня ненавидит?
– Подожди, пока ей не понадобится машина. Или взнос на первую квартиру. Любовь вернется, поверь мне. Любовь вернется.
Кейт смотрела в окно на серые фасады зданий по Кингсленд-роуд: магазины автомобильных стереосистем и аппаратуры, местные кафе, неряшливые рекламные щиты и страховые офисы. Что заставило ее думать, что дочери будет лучше среди пустынных зеленых полей Килкарриона? Разве ей самой было там хорошо?
Кейт принялась возить толстую розовую креветку по краю тарелки.
– Тебе когда-нибудь бывает скучно с Хэмишем? – Кейт не понимала, откуда взялся этот вопрос, но раз уж он возник, ей потребовался ответ.
Мэгги, державшая чашку около рта, медленно опустила ее и задумалась над ответом.
– Скучно? Не знаю, бывает ли мне когда-нибудь скучно. Иногда мне хочется его задушить. Это подойдет?
– Но что заставляет вас быть вместе? Ведь невозможно быть все время счастливой. Так ведь? – Последние слова прозвучали немного жалобно, и Кейт постаралась обратить их в шутку.
– Конечно, мы счастливы не все время. Ни одна пара не бывает счастлива постоянно, а если кто-нибудь скажет, что счастлив всегда, так это вранье. Ты ведь знаешь. – Мэгги нахмурилась. – В чем дело, Кейт? По правде сказать, иногда ты рассуждаешь на тему отношений, как пятнадцатилетняя девчонка.
– Это потому, что я чувствую себя пятнадцатилетней девчонкой. Но что заставляет вас быть вместе? Что заставляет поддерживать отношения в тот момент, когда на самом деле хочется исчезнуть?
«В тот момент, – подумала она, – когда я обычно исчезаю».
– Что заставляет нас быть вместе? Помимо стоимости услуг хорошего адвоката и того факта, что за последние пять лет наш дом едва поднялся в цене? О-о, и этих злобных троллей, выдающих себя за наших детей? Хочешь знать правду, Кейт? Честно говоря, не знаю. Нет, знаю. Хотя по временам он полный придурок, помешан на деньгах, часто напивается и не так уж хорош в постели, за исключением особых случаев, я не представляю себя ни с кем другим, кроме Хэмиша. Понимаешь?
– У меня никогда не было романа, в котором я не представляла бы себя с кем-то другим, – грустно призналась Кейт.
– Фантазии насчет Роберта Митчема в расчет не принимаются.
– Да, конечно. О господи! Роберт Митчем?
– Да, – ухмыльнулась Мэгги. – Это моя тайна. Знаешь, он кажется чертовски сексуальным.
– Но я не говорю о сексуальных фантазиях. Я всегда думаю о том, чтобы переключиться на кого-нибудь другого. Часто увлекаюсь, короче.
– А все-таки тебе пятнадцать. Я это знала.
– Но что же со мной не так? Почему мои романы такие бестолковые? – Кейт не собиралась произносить это вслух.
Мэгги принялась собирать пустые тарелки, сваленные на подносах вокруг кухни.
– Не хочется говорить это, радость моя, учитывая твои нынешние трудности и все такое, но, может быть, ты просто еще не встретила своего мужчину.
Джастин позвонил без четверти семь, незадолго до появления Джеффа. Кейт была благодарна за этот звонок, благодарна за то, что звук его голоса наполнил ее теплотой и желанием, уверил, что она приняла правильное решение. Разговор с Мэгги растревожил Кейт, хотя она занималась самокопанием по собственной воле. Джастин своим неожиданным звонком все расставил по местам.
– Я думал о тебе, – сказал он, – и просто захотел услышать твой голос.
– О, я так рада, – чуть задыхаясь, ответила она. – Я очень по тебе скучаю.
– Господи, как бы я хотел, чтобы ты была здесь! Все время думаю о тебе. – Его голос звучал так, словно он был за миллион миль.
– Как твои дела?..
– Где ты?..
Они заговорили одновременно, потом замолчали, не желая прерывать друг друга.
– Ты первый, – сказала Кейт, ругая про себя телефонную связь.
– Послушай, я не могу долго говорить. Хотел сказать, что, вероятно, вернусь к выходным. Нам нужно встретиться с еще одним человеком, а потом я надеюсь улететь утренним рейсом.
– Хочешь, я встречу тебя в аэропорту? Позвони, когда узнаешь номер рейса.
– Да нет, не беспокойся. Я не большой любитель всех этих встреч и проводов.
Кейт прикусила язык. Она уже представила себе, как они обнимаются в центре зала Хитроу – он в пропыленной форме цвета хаки – и как при виде ее следы усталости разглаживаются на его лице. «Ради всего святого, – ругала она себя. – Мэгги права. Тебе действительно пятнадцать».
– Я приготовлю что-нибудь вкусное. К твоему приезду.
– В этом нет необходимости.
– Мне хочется. Я скучаю.
– Я только хочу сказать, что, скорее всего, буду измотанный и грязный. И наверное, сначала поеду домой и отосплюсь часиков двенадцать. Увижусь с тобой вымытый и отдохнувший. Пойдем в какое-нибудь занятное место.
Стараясь скрыть разочарование, Кейт сказала, что с нетерпением будет этого ждать. Но ей хотелось увидеть его сразу, как только самолет приземлится, – потного, усталого, какого угодно, хотелось задушить его в объятиях, напустить ему ванну горячей воды, принести бокал вина и слушать его рассказы о безрассудной храбрости, потом накормить домашней едой и смотреть, как он, довольный, дремлет на ее диване. Но Джастин был не из тех, кто дремлет на диване. Она подозревала, что он из породы сверхактивных людей. Ему трудно было усидеть на месте: он то и дело вскакивал, барабанил пальцами по коленям, ерошил рыжеватые волосы и вышагивал по комнате. Кейт считала, что это помогает ему в работе. Даже во сне Джастин вздрагивал и бормотал, словно постоянно кого-то выслеживал.
Кейт в смятении поднялась в свою комнату и остановилась перед высоким зеркалом на дверце эдвардианского шкафа. «Что он во мне нашел? – подумала она, почувствовав вдруг свою уязвимость. – Он мог выбрать любую, а выбрал меня – тридцатипятилетнюю женщину со складками на животе и уже появляющимися морщинками в углах глаз. Признаться, у меня прекрасные рыжие волосы, но, по мнению дочери, чересчур длинные». Женщина, упустившая свои возможности в юности, она никогда не придавала значения моде, не зная, как применить ее к себе. Сабина говорила ей, что шмотки 1950-х, 1960-х годов из магазина секонд-хенд в Сток-Ньюингтоне – это настоящий анекдот, но Кейт нравилась эта одежда. Ей нравились хорошие ткани и то качество, которое она не могла себе позволить в современном гардеробе. Нравилось отличаться от всех этих тридцатипятилетних мам, которых она видела в «Сейнсбери». Но теперь, мучимая сомнениями, Кейт подумала, что выглядит странно и нелепо. «Он меня не разлюбит?» – думала она, вглядываясь в свое отражение. Джастин был с ней одного возраста, но его стиль жизни был таким переменчивым, напрочь лишенным ответственности, как это бывает у молодых людей. Захочет ли он в конечном итоге быть с человеком, способным разделить эту свободу?