Сидящие за столом одобрительно загудели.
– Ну пойдем же. Уверен, ты задолжала мне несколько пинт за все те видео, которые я тебе приносил. – Том встал и предложил ей руку.
– Мне правда не хочется. Спасибо.
– Ну давай. Не капризничай, когда муж приглашает тебя выпить.
– Оставьте меня все в покое! – Лицо Энни потемнело. – Я не хочу идти в этот дурацкий паб! Хочу домой!
В гостиной стало тихо. Энни повернулась и выбежала, миссис X. устремилась вслед за ней.
Сабина, шокированная несдержанным ответом Энни, смотрела на лица вокруг себя. Том, встретившись с ней глазами, сделал попытку ободряюще ухмыльнуться, как бы говоря: «Женщины! Что еще они придумают?»
Все это не казалось убедительным.
– За ней присмотрит Эллен, – пробормотал Мак. – Давайте, парни. Пошли.
– Да, идите, – сказала тетя Мэй, с трудом поднявшись и беря стопку тарелок. – Иди, Патрик, тебе полезно немного расслабиться.
– Побудешь здесь, Сабина, ладно?
Наклонив голову, Том вопросительно поднял бровь.
Сабине хотелось ответить «нет». Но очевидно было, что никто не собирается приглашать ее в паб, так что она согласно кивнула.
– Хорошо, – ответила она.
Мужчины в молчании стали выходить, а миссис X. как раз вернулась. Она обменялась с Маком и Патриком несколькими словами, потом, широко улыбаясь, быстро вошла в комнату:
– Энни пошла домой полежать. Немного разболелась голова. Она сказала, что придет позже.
Сабина, оглядевшись по сторонам, заметила, что никто не поверил словам миссис X. Но никто не стал расспрашивать ее, все убирали со стола, затеяв разговор о совершенно незнакомых Сабине людях.
– Иди сюда, присядь, Эллен, – сказала тетя Мэй. – Составь компанию Сабине и присмотри за мальчишками. А мы займемся кухней. Давай, это же годовщина твоей свадьбы. А ты ни на минуту не присела.
Миссис Х. запротестовала, но тетя Мэй подняла увешанную украшениями руку:
– Я не стану слушать тебя, Эллен. Говорю тебе: присмотри за мальчиками. Моим ногам полезно немного размяться.
Миссис Х., по-прежнему сжимая в руках кухонное полотенце, села на диван рядом с Сабиной. Мальчики включили телевизор и безмолвно уставились на экран. Миссис Х. завела с ними разговор, но они, конечно, не стали слушать. Сабина смотрела на нее, не решаясь спросить. Ее задевало ощущение того, будто ее не подпускают к какому-то важному секрету. Это напомнило Сабине о недавнем инциденте дома, когда все девочки из ее класса разбились на группки и те, которых она считала подругами, ополчились на нее, не рассказав о вечеринке, а когда она спросила об этом, смотрели на нее с тупым выражением. Не то чтобы Сабине так уж хотелось пойти – она не очень-то любила вечеринки, – просто ужасало то, что она может оказаться в изоляции.
– Энни – алкоголичка? – спросила она у миссис Х.
В конце концов они все ей рассказали. Потом настал черед Дженнифер Лэнг быть изгоем.
Миссис Х. обернулась к ней. У нее был по-настоящему ошеломленный вид.
– Энни? Алкоголичка? Разумеется, нет. Почему ты так говоришь?
Сабина покраснела:
– Я не говорю, что она похожа на алкоголичку или что-то такое… Просто вы все нервничаете, когда она в компании, и никто ничего не говорит, когда она немного странно себя ведет. Вот я… и подумала – это оттого, что она много пьет.
Миссис Х. принялась нервно поглаживать себя по волосам. Этой привычки Сабина прежде не замечала.
– Нет, Сабина. Она не алкоголичка.
Наступила долгая пауза, во время которой мальчики ссорились из-за пульта.
Сабина, прислушиваясь к отдаленному звону посуды на кухне, одновременно испытывала смущение за свои слова и обиду оттого, что никто не объяснил ей странное поведение Энни. В последнее время Энни стала еще более странной. Похоже, она позабыла, что такое уборка. В ее гостиной, где никогда не было особого порядка, теперь царил настоящий хаос. Она стала чаще засыпать, а проснувшись, иногда не слышала, что ей говорили. Сабина вдруг подумала, что это все от наркотиков. Она припомнила, как видела в новостях сюжет о наркомании в сельских регионах. Может быть, Энни наркоманка.
Миссис Х. упорно смотрела на свои руки. Потом встала и позвала с собой Сабину:
– Пойдем. Давай немного поболтаем.
Спальня миссис X. отличалась такой же безупречной чистотой, как и весь дом, и была, пожалуй, даже теплее. Передняя стенка кровати была обита малиновой тканью. На кровати лежало огромное лоскутное одеяло с вышивкой. Розовые тона лоскутного одеяла сочетались с велюровыми шторами и отделкой подушек, лежащих на креслах. На бордюре под потолком были нарисованы размытые изображения виноградных гроздьев, перевитых стеблями и листьями. Они с матерью посмеялись бы над подобной комнатой, так как знали, что стремиться, чтобы все сочеталось друг с другом, – это признак дурного вкуса, но все же Сабина не была совершенно уверена в своих взглядах. В тот момент уют и тепло дома миссис X. показались ей более привлекательными, чем то, что предлагала ее семья. В дальнем углу комнаты стоял шкаф с зеркальными панелями. Миссис Х. открыла дверцу и медленно выдвинула ящик.
Потом она сделала знак Сабине сесть и сама тяжело опустилась рядом с ней, вручив ей содержимое: фотографию маленькой девочки в серебряной рамке. Улыбающаяся девочка сидела на синем трехколесном велосипеде.
– Это Найам, – сказала она. Сабина разглядывала широкую улыбку и светлые волосы. – Дочь Энни. Была ее дочерью. Она умерла два с половиной года назад. Ее сбила машина, когда Найам выбежала из ворот. С тех пор Энни не может прийти в себя.
Сабина с сильно бьющимся сердцем смотрела на девчушку. На глазах у нее закипели слезы.
– Ей исполнилось три. Только что отметили день рождения. Трудно пришлось Энни и Патрику, а другого ребенка завести не удалось. Они пытались, но не получилось. Для Энни это чрезмерное бремя. Вот почему я не хотела попросить у нее… Понимаешь? Лишнее напоминание, каждый месяц.
Миссис Х. говорила бесстрастным, размеренным тоном, за которым угадывались сильные переживания. Сабина чувствовала, как ее переполняет желание громко заплакать.
– Мы надеемся, что в конце концов она преодолеет это, – тихо продолжала миссис Х. – Эти несколько лет были ужасными. Кому-то требуется больше времени, кому-то меньше.
– Мне очень жаль, – прошептала Сабина.
Алкоголичка… Какой тупой, наверное, считает ее миссис Х.
– Ты не должна была об этом узнать, – похлопав ее по руке, сказала миссис Х. – Мы не говорим о Найам, потому что от этого только хуже. Энни не хочет, чтобы ее фотографии были на виду, и я храню эту в ящике. Хотя мне жаль. – Она провела пальцем по лицу девочки. – Мне бы хотелось, чтобы некоторые были здесь. Для памяти, понимаешь?