– Правда? Какая ты милая! – отозвалась миссис X., провожая ее по коридору. – Энни купила мне этот свитер пару лет назад, и знаешь, я почти его не надевала. Берегла для особого случая. Она меня, конечно, ругает, но свитер слишком хорош на каждый день.
– Энни придет?
– Энни уже здесь, милая. Пойдем, я провожу тебя. Том, не забудь оставить ботинки у двери. Сегодня я достаточно повозилась с пылесосом.
Идя за миссис X., Сабина вспомнила про вчерашнее, когда она, проезжая верхом мимо садика Энни, заглянула поверх стены в надежде, что увидит ее и помашет рукой. Энни часто приглашала ее заехать, чтобы посмотреть на Сабину верхом, и девочка втайне гордилась своим новым умением. Она уже начала самостоятельно тренироваться в прыжках через невысокие изгороди, постепенно преодолевая страх и воодушевившись кажущейся непогрешимостью своей лошадки.
Сабина осторожно остановила лошадь и, заглянув в окно кухни, увидела не Энни, а сидящего за столом Патрика, мужа Энни, который опустил голову на руки и ссутулился, словно от непомерного груза. Энни, наполовину спрятанная бликами на стекле, сидела за столом напротив него, уставившись в пространство.
Сабина ждала, что они заметят ее, но ни один не пошевелился, и она поехала дальше, чтобы они не решили, будто она шпионит. Сабина подумала, а не сказать ли об этом миссис X., но не знала, как начать разговор. К тому же они уже вошли в гостиную.
Родственники миссис X. сидели на удобных новых диванах, общаясь небольшими группами и прихлебывая напитки. С одной стороны стоял большой раздвижной стол с тарелками и столовыми приборами, украшенный вазами с цветами. Вокруг стола были очень плотно расставлены стулья. В центре на полу, застеленном ковром светлых тонов, два мальчика играли в электронный гоночный трек, с шумом запуская машинки, которые врезались в мебель. В гостиной было еще теплее, чем в коридоре, и Сабине стало жарко в толстом пуловере. Она настолько привыкла жить в холодном доме, что надевала на себя не менее четырех слоев одежды, и даже не помнила, насколько прилично выглядят три нижних.
Сабина никого не знала, кроме Патрика и Энни, которых до этого видела только в их собственном доме. Патрик в знак приветствия поднял свой стакан. Он толкнул в бок Энни, глядящую куда-то вдаль, и та вздрогнула, а потом широко улыбнулась Сабине и сделала ей знак сесть рядом с ней. Сабина нерешительно подошла к ним, легонько подталкиваемая миссис X., которой, чтобы перекричать гомон голосов и музыку, приходилось говорить очень громко.
– Послушайте все, это Сабина. Сабина, я даже не стану пытаться обойти с тобой комнату, потому что ты все равно не запомнишь всех имен. Я начну подавать еду через пять минут, а вы пока посидите. Том, не забудь налить что-нибудь Сабине.
На Энни был один из ее необъятных свитеров. Сабина, которая уже начала теребить себя за воротник, недоумевала, почему Энни, в отличие от нее, чувствует себя вполне комфортно.
– Как дела, Сабина? – спросил Патрик. – Я слышал, ты делаешь успехи в верховой езд.
Сабина кивнула, заметив, что Патрик выглядит ужасно. Под глазами у него были темные круги, а на подбородке по крайней мере двухдневная щетина. Несмотря на облик крупного грубого мужчины, которому больше подошла бы работа на ферме, нежели писательство, Патрик всегда выглядел безупречно и был чисто выбрит. От него обычно приятно пахло.
– Поедешь на охоту с гончими на следующей неделе? Увидишь окрестности Уэксфорда.
– Конечно поедет, – сказал Том, который уселся на пол рядом с детьми. – Я сам вывезу ее. Сначала заставлю сделать несколько серьезных прыжков – посмотрю, сможет ли она пройти дистанцию, – а потом мы замечательно проведем день.
Сабина не знала, надо ли возражать против участия в охоте на лис или упиваться мыслью, что Том собирается поехать с ней. Она не хочет убивать лис, правда не хочет. Она все же вегетарианка. При виде сбитого на дороге животного Сабина обычно рыдала. Но провести весь день с Томом…
– Твоя мама с тобой? – спросила женщина средних лет с короткими волосами цвета баклажана, мощными плечами и большой грудью. Сабина безучастно на нее посмотрела.
– Сабина, это тетя Мэй, – сказал Том. – Она сестра матери Энни и моей матери. А это Стивен, ее муж. Они знакомы с твоей мамой с того времени, как она жила здесь.
– Вы можете рассесться за столом? Мак, принеси, пожалуйста, сервировочные ложки.
– Прекрасная девочка твоя мама, – сказала женщина, кладя пухлую руку на плечо Сабины. – Она, бывало, плясала вместе с моей Сарой, и они хорошо вместе смотрелись. Она приехала с тобой?
– Нет. Ей пришлось остаться дома и работать.
– Ах, как жаль. Очень жаль. Мне бы хотелось с ней повидаться. Разумеется, мы встречались, когда я была в ваших краях… Когда это было, Стивен? Два года назад? Но мне трудно много путешествовать – с моими ногами и прочим… – (Сабина кивнула, не совсем понимая, чего от нее ждут.) – Артрит. Эта болезнь никого не щадит. Мне сказали, врачи мало что могут сделать. Так что скоро я не смогу ходить и окажусь в инвалидной коляске. Но ты передашь маме привет, ладно?
– Сабина, не стесняйся и накладывай себе еду. Эта компания дикарей ждать не будет, так что давай смелее.
– Скажи ей, если будет в наших краях, пусть обязательно заглянет к нам. Как я тебе сказала, вероятно, я не смогу часто выходить из дому, но мы всегда с радостью ее встретим.
– С ногами стало хуже, Мэй? Ты не говорила.
Послышался едва различимый смешок.
– Тетя Эллен? Можно еще сока?
– Картофель, Сабина. От вежливости гостей сыт не будешь, – предупредил Том. – Бери закуску, пока есть, а не то скоро ничего не останется.
Во время этих разговоров Энни не сводила взгляда со штор напротив. Вероятно, ее мысли были далеко от шума переполненной гостями комнаты. Патрик, который в обычном состоянии часто поглаживал жену по спине или держал за руку, сейчас, отвернувшись от нее, с какой-то мрачной решимостью пил пиво из банки.
О господи! – подумала Сабина, глядя на них. Что-то у них разладилось. В конце концов, она была экспертом по части определения признаков.
– Возьми еще овощей, Сабина. Твоей порцией и муху не накормишь.
– Оставь ее в покое, Мак. Она сама возьмет то, что захочет. Правда, Сабина?
Подобно тому, как язык поневоле ощупывает больной зуб, так и Сабина вновь и вновь обращала внимание на натянутые отношения между Энни и Патриком. Она заметила, что Патрик два или три раза пытался заговорить с женой, но даже если она и отвечала, то едва смотрела на него. Ее взгляд все время был устремлен на какую-то невидимую точку мимо него. Сабина заметила, что Энни пьет больше обычного и мать тайком поставила перед ней стакан воды. А Том, бывший, очевидно, в неведении о происходящем, сговорившись с Патриком, пытался развеселить Энни и втянуть ее в разговор.
Жаль, что Сабину все больше это волновало, поскольку она рассчитывала повеселиться на этой вечеринке. Помимо двух огромных индюшек, на стол подали много вкусных овощей и семгу, как раз для нее. Гости так много разговаривали, что не важно было, участвует она в разговоре или просто сидит и слушает. Родственники Тома все время подкалывали по поводу его одиночества, говоря, что он закончит жизнь отшельником, живя в шалаше в лесной чаще.