Мурза принимал папского легата в своем походном шатре. Речь шла о продаже грамот и захваченных послов. Легат отчаянно торговался за каждый золотой.
Позади легата стояли два его доверенных человека. Они не представляли опасности, охрана при входе отняла у них короткие мечи и узкие кинжалы. Сам легат – худой, с высохшим лицом, с трудом удерживал свой массивный посох с железным набалдашником. Он то и дело, видимо от усталости, отставлял его в сторону и вновь хватался за свою палку.
– Я еще раз повторяю, – говорил он тихим голосом. – Ваши требования чрезвычайно завышены. Я не могу согласиться на такую сумму – она слишком велика. К тому же мы имеем возможность быть в курсе событий, происходящих в Московском ханстве.
– В грамотах есть то, что ваши соглядатаи не смогут вызнать обычным порядком, – терпеливо возражал мурза.
– Что с того? – безразлично пожал плечами легат. – Quidquid latet apparebit [43] .
– Я не спорю, – мурза отлично понял, что хотел сказать легат. – И все же мое требование кажется мне справедливым, послы знают много больше, чем написано в грамотах. Шифр разгадать не сложно, для знающего человека.
– Я знаю эту породу, – покачал головой легат, – разговорить их очень сложно. К тому же могут быть осложнения с патриархом Константинополя. Вы ведь оставили свидетелей? – легат выложил последний козырь, демонстрируя, что все в этом мире известно папскому престолу.
Мурза смутился. Об этом он не подумал. Но договариваться нужно. Иначе на него откроют охоту, и когда она начнется, лучше быть подальше, и от Руси и от папского престола. Желательно во владениях осман. Там его точно не достанут.
Добираться сушей, имея на руках казну, – дураков нет. Единственный выход – море. Но в Кафе невозможно получить разрешение на перевозку сотни вооруженных воинов. Нанять три корабля – не проблема, серебро есть, а вот переправиться – нет возможности.
– Хорошо, – мурза вынужденно согласился на сумму выкупа, ранее озвученную легатом. – Но вы дадите разрешение нанять не три корабля, а четыре.
Легат бросил быстрый взгляд на собеседника и легко согласился. Он и так уже вызнал все, что ему требовалось узнать. Мурзе повезло, что он отбил послов, но не повезло в другом – он оставил свидетелей. Предположение, изначально сделанное легатом, подтвердилось – слишком быстро татарин согласился на его цену.
Значит, послов уже ищут, и рано или поздно они выйдут на след похитителей. Этот образованный татарин не понимает главного – от длинных рук князей церкви он нигде не спрячется, даже Синд не слишком далекая страна, чтобы не опасаться мести. Если бы не православные иерархи Москвы, давно уже Константинополь подписал бы унию.
– Я даю такое позволение, – высказал свое согласие легат, внутренне усмехаясь. Татарину корабли уже без надобности.
– Сеньор Гвизольди, распорядитесь, чтобы нам доставили серебро, а я пока останусь здесь гостем, – безапелляционно заявил легат.
Легат, как ни в чем не бывало, затеял пустую беседу с хозяином. Выждав время, легат как бы невзначай опустил свой посох и резким, мощным ударом посеребренного навершия сломал нос мурзе. Не останавливаясь, он ударил направо, в горло охранника, острым наконечником вспарывая глотку. Не обращая внимания на свист из горла убитого, он, перехватив посох, нанес новый удар по другому охраннику. Татарин среагировал необычно. Вместо того чтобы отпрянуть, уходя от удара, он кинулся вперед, подныривая под несущийся ему в висок посох. Но он не учел одного – легат давно жил на белом свете и много путешествовал. Помощь Господа хороша для умелых воинов, плохие или сидят в Ватикане, не высовывая носа, либо кормят червей. Узкое, трехгранное лезвие вонзилось стражнику в рот, проникая до мозга.
Легат брезгливо поморщился, вытаскивая смертельную сталь из тела только что заколотого им воина. Слуга китаец, купленный по случаю в Татарии, расправился с остальными охранниками мурзы. Для этого ему даже не понадобилось оружие. Руки китайца – сами по себе – грозное оружие. Легат еще ни разу не пожалел о сумме, которую заплатил за китайца. Шум снаружи усиливался. Маленький отряд де Мари атаковал татар. Легат подошел к лежащему без сознания мурзе и со словами:
– Qui diligit pecuniam, pecunia non implebitur [44] , – сильным ударом пробил кольчугу на груди мурзы.
Ворвавшиеся в шатер верные нукеры мурзы застали только мертвецов. Подлые неверные убили их господина, но и сами пали от мечей охраны. На несуразности с численным превосходством личной охраны мурзы и странной смерти последних нукеры не обратили внимания. Главное – мурза и его убийцы мертвы, и они теперь свободны от данной клятвы. Это не их сражение, сейчас важно убежать. Они бросились прочь из шатра. Совсем рядом стояли лошади, нукеры бросились к ним, а с другой стороны еще одна группа татар пыталась добраться до скакунов. За обладание лошадьми разгорелась нешуточная битва, во время которой от арбалетных стрел врага была убита одна кобыла и ранена еще одна. Нукеры вышли победителями в этой стычке, потеряв всего двоих. Но их оказалось на одного больше, чем лошадей, тогда десятник рубанул косым ударом голову раненого товарища. Все, теперь можно удирать.
Не всем повезло спастись, одного спешили с коня, зацепив длинным крюком, второго нашла облегченная арбалетная стрелка. Третий безнадежно отставал, так как его кобыла оказалась ранена и вскоре пала. Десятник обернулся, чтобы успеть заметить, как несчастливого товарища добили их преследователи. На следующий день десятник смог собрать только два десятка воинов, коим повезло остаться в живых после полнейшего разгрома. Десятник повел своих людей к хану Солхата, воины всегда в цене и хан будет рад нанять их на службу.
Солнце зашло за полдень, когда с наблюдательной вышки сторожа подала сигнал о появившейся на горизонте маленькой флотилии. То Лука возвращался из похода. О победе над фрязинами еще с вечера возвестили вернувшиеся татары, и возвращение княжеской дворни ждали с нетерпением.
Первым делом, как выгрузили награбленное на берег – отдали татарам их огромную долю, да еще князь от себя одарил их подарками. Реакция Андрея на смену власти у татар – Фарид так Фарид. Князь его видел мельком, но что он за человек, было не ясно. Молодой татарин вел себя почтительно, вручил князю отдарок – отличную кирасу и саблю черкесской работы. Воевода только хмыкнул на это – сабля, действительно, с точки зрения татарина, была самым ценным сокровищем, взятом у фрягов хабаре. Князь велел устроить пир в честь союзников, а с утра татар выпроводили домой. Они ушли с первыми лучами солнца, пока еще не жарко.
Отделавшись от татар, присутствие которых вносило небольшую, но все же суматоху в жизнь усадьбы, князь занялся насущными делами. Воевода, перед своим уходом в набег, спрятал грамотки в ларец и убрал в сундук, а Андрей не удосужился заглянуть в ларчик.