– Это машина русского. Он оставил свою на аэропортовской стоянке и взял напрокат эту. В Герце.
Ликвидатор понял, что надо действовать. Подозрения, как кирпичики в стене, сложились в уверенность.
– Скорее всего, он едет в свой тренировочный центр. У него тренировочный центр в Уэльсе. Для гражданских.
Ликвидатор отключил картинку от дрона с ноутбука и вошел в Интернет. Двадцать минут поисков и несколько звонков – и он уже знал, что надо делать…
Утром следующего дня бело-лунный «Рейнджровер» Ликвидатора стоял в Кардиффе, столице Уэльса, напротив Дар уль-Исра, мусульманского благотворительного и просветительского центра. Это было перестроенное в последнее время и сильно выросшее в размерах здание, одно из многих, которое обслуживало огромную мусульманскую общину города. До войны количество мусульман в городе доходило до трети от общего числа его жителей, сейчас было равно примерно четверти – кого-то убили, кого-то депортировали. Оставшиеся в живых правоверные принесли клятву верности Его Величеству и обещали больше никаким образом не поддерживать экстремистов.
Публично они их и не поддерживали.
Ликвидатор держал на коленях ноутбук, на экране которого была фотография человека. Когда нужный ему человек появился у ворот исламского культурного центра, он хлопнул напарника по плечу, и «Рейнджровер» покатился вперед.
Имам шел к автобусной остановке, у него были деньги, чтобы содержать машину даже с нынешними ценами на бензин, но он демонстративно ездил на автобусе, выказывая этим свое смирение перед Аллахом Всевышним и готовность в любой момент претерпеть мучения от неонацистов, которых в городе хватало. «Рейнджровер», работающий сейчас только на электричестве, бесшумно подкатил и двинулся рядом с имамом в темпе пешехода. Поползло вниз тонированное стекло.
– Ла Иллахи илла Ллаху Мухаммад расуль Аллах, – произнес Ликвидатор шахаду, подтверждая свою принадлежность к правоверным.
Имам равнодушно посмотрел в сторону машины и продолжал идти.
– Ты не окажешь помощь брату, оказавшемуся в затруднительном положении? Это и есть твой иман?
– Можете не стараться, – равнодушно сказал имам, – меня это не интересует.
Имам остановился на автобусной остановке и рядом – остановился «Рейнджровер». На автобусной остановке стояли еще несколько человек, все – в штанах до середины голени и с короткой бородкой без усов. Они начали недобро присматриваться к «Рейнджроверу», а кто-то оглянулся в поисках камня или палки.
– Тебя не интересует вера твоих отцов?
– Оставьте меня в покое, – сказал имам, – я ничего не хочу знать. Меня не интересуют никакие незаконные действия.
Один из мусульман агрессивно пнул ногой по передней двери «Рейнджровера».
– Валите отсюда, свиноеды!
– Твой двоюродный брат, который в отличие от тебя встал на путь джихада, – передает тебе привет…
Имам вздрогнул. У него, пакистанца по происхождению, была другая ветвь семьи – в Пакистане. Но они никогда не теряли связи – как британская, так и пакистанская ветвь этой семьи были связаны одним барадари – то есть братством. Барадари – это группа из нескольких крупных родов и семей, могущая включать в себя от пятидесяти до двухсот совершеннолетних мужчин, объединившихся на основе этнической и территориальной общности (выходцы из одного населенного пункта, вилайета, района крупного города), поклявшихся помогать друг другу в сложных жизненных обстоятельствах. Пакистанская ветвь семьи имама погибла в результате атомной бомбежки Пешавара индийскими ракетами, только поэтому британские спецслужбы сочли его безопасным и разрешили преподавать шариат и читать проповеди. В бардаке они не заметили, что один из представителей пакистанской ветви рода выехал в Египет, обучился там на краткосрочных курсах, которые вели выпускники мусульманского университета Аль-Азхар, и встал на джихад.
– Меня это не интересует, – сказал имам, – оставьте меня в покое.
– Он сказал, что в детстве ваш отец звал вас хиджи. Он любил вас…
Камень хрустко ударил по стеклу, но так как стекло было бронированным, на нем не осталось и следа…
– Халас! – сказал имам.
– Ты боишься харбиев и их спецслужб больше Аллаха Всевышнего? – поинтересовался Ликвидатор. – Скажи: достаточно мне Аллаха, он – лучший из защитников.
Имам шагнул вперед – и Ликвидатор открыл перед ним дверь…
В одной из едален Кардиффа, которая принадлежала индусу по национальности и потому мало интересовала, Ликвидатор заказал большое блюдо риса с карри. Они должны были есть его вдвоем, руками – напарник Ликвидатора остался в машине, он даже не подумал присоединиться к трапезе, потому что каждому – свое.
– Что ты знаешь про моего брата, – спросил имам, угрюмо смотря на Ликвидатора, – если я сам не знаю о нем почти ничего?
– Знаю только то, что он жив и по-прежнему стоит на джихаде. Я не видел его лично и не знаю его – есть только записи в компьютере.
…
– Если бы я был одним из харбиев, а твой двоюродный брат был бы нами схвачен, я бы придумал кое-что получше, верно?
– Кто ты? Ты не похож на одного из братьев.
– Верно. Но я правоверный. Ла Иллаха илля Ллагъ.
– И когда ты последний раз вставал на намаз?
– Давно. Но не ты ли говорил своим слушателям, что джихад – лучший из ибадатов, и человеку, находящемуся на джихаде, позволительно не исполнять никаких других ибадатов?
– И что тебе нужно?
– Помощь.
– Какая?
– Несколько человек, которые умеют стрелять. И знают, ради кого они стреляют.
Имам саркастически улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься, брат?
– Жизнь трудна, верно? Путь полон опасностей.
Ликвидатор встал из-за стола, оставив блюдо нетронутым.
– Поехали.
– Куда?
Вместо ответа Ликвидатор сунул руку в карман легкой куртки-ветровки, которая в этих краях была уместна даже в летнее время, – и имам понял, что там оружие.
– Ты знаешь какую-то школу?
– Что?
– Школу, ублюдок!
Имам испугался. Впервые Ликвидатор показал свое истинное лицо – даже в голосе лопнутой басовой струной продребезжала угроза.
– Школа. Какие здесь школы? Где самая ближайшая?
– …Южная школа!
– Это хорошая школа?
– Да… но зачем вам?
– Сейчас увидишь.
Через несколько минут «Рейнджровер» остановился недалеко от школьного здания. Школа была большой, с собственным садом, новопостроенным интернатским корпусом для детей, которые жили в школе, несмотря на то что это была публичная школа – она была хорошей, тем более что эту школу, как и все оставшиеся публичные школы Великобритании, финансировал Его Величество Король из собственных средств. Школьников легко было узнать по насыщенному синему цвету формы с маленьким, золотистым гербом Его Величества.