– Слушай меня внимательно, Робер. Быстрее беги к господину Анри и передай ему, что к мадам пожаловал странный человек с весточкой от Эмили. Ты понял? Не перепутаешь?
Мальчишка отрицательно мотнул головой, натянул на русые вихры картуз и побежал в управление полиции. Чтобы не терять времени даром, дворецкий подкрался к гостиной и, приникнув ухом к замочной скважине, обратился в слух. Из-за двери доносился голос графа, и время от времени слышались сдавленные рыдания госпожи Анри.
– Мадам, умоляю, выслушайте меня, не перебивая! Чтобы постигнуть суть происшедшего с вашей дочерью, нужно узнать и мою историю тоже. Я родился в России, в семье графа Белозерского. Отец стеснялся меня и никому не показывал, считая позором семьи. Родители располагали огромными средствами и в первое время пытались меня лечить, но вскоре оставили эту затею. Врачи говорили, что это генетическое заболевание – гипертрихоз – и помочь мне невозможно. А потом в имение отца пришли солдаты наполеоновской армии, и я, устав отсиживаться взаперти, сбежал с французами, чтобы посмотреть мир. Сначала моя внешность забавляла новых друзей, но когда начались поражения, французы обвинили меня во всех своих бедах, заподозрив в колдовстве. И даже хотели убить. Набранные из дремучих сёл солдаты решили, что я сам Антихрист, раз весь покрыт волосами, и даже внимательно осматривали мою голову и ноги в поисках рогов и копыт. Мне ничего не оставалось, как спастись бегством и, помыкавшись без денег и без крова, найти убежище в цирке мадам Ленорман, среди таких же уродов, как и я сам.
Так я стал мальчиком-волком. Мадам называла меня Рув, и я много лет не вспоминал, что отец с матерью нарекли меня Николаем. Об этом напомнила мне юная цыганка, устроившаяся в цирк как певица и танцовщица. Я уже встречался с ней раньше, когда убежал от солдат и бродяжничал в поисках пропитания. Тогда-то и прибился я к цыганскому табору. Это были цыгане-котляры из рода волков, и меня приютила старая шувани Чарген, решив, что я посланец их предков. Слава о старухе гремела далеко за пределами Франции, цыганская ведьма лечила людей, и весь табор жил на эти деньги. При ведьме была девушка, совсем не похожая на цыган. Как-то мне не спалось, я вышел из кибитки и сел на землю, привалившись спиной к колесу и глядя на звёзды. Слёзы сами собой текли из глаз, и я не заметил, как полог кибитки откинулся и рядом со мной присела та самая девушка.
«Что случилось, Николя?» – участливо склонилась она ко мне.
«Я совсем один», – всхлипнул я.
«Не плачь, Николя, – проговорила девушка. – Я тоже одна и не знаю, где мои родители. Цыгане зовут меня Гита, на языке цыган это означает Песенка, а мама и папа называли Эмили. Мне больше нравится Эмили, и когда мне грустно, я так себя называю».
«Почему ты живёшь с цыганами, если так любишь своих родителей? – заинтересовался я, улавливая некоторое сходство наших историй. – Ты от них убежала, да?»
«Да нет, ну что ты, я бы никогда не покинула маму и папу, – печально вздохнула моя собеседница. – Совсем маленькой меня увела с ярмарки шувани Чарген».
– Вы говорите о моей Эмили? – заволновалась мадам Анри, хватая рассказчика за руку. – Где она сейчас? Вам известно, как её найти?
– Имейте терпение, мадам, – остановил её граф, деликатно забирая руку. И продолжил свой рассказ.
«Тебя похитила наша Чарген? – удивился я. – Она не походит на воровку детей. Я бы даже сказал, что Чарген детьми не интересуется. Когда цыганята бегают вокруг её кибитки, она смотрит сквозь них и как будто не видит».
«Меня она украла совсем не потому, что я очень ей понравилась. Цыганским ведьмам не положено иметь семью, а силу свою передать кому-то надо, – с грустью посмотрела на меня Эмили. – Родные и близкие шувани не слишком-то охотно берут на себя колдовскую ношу, ибо она непосильно тяжела и никому не в радость. Поэтому ведьмам приходится красть чужих детей. Старая Чарген выбрала меня, потому что я меченая. Видишь, у меня на руке шесть пальцев?»
– Это совершенно точно моя девочка, – радостно вскрикнула мадам Анри, вскакивая с кресла, и дворецкий отпрянул от приоткрывшейся двери, опасаясь, что его заметят. – Где она? Где моя Эмили? Говорите же, сударь!
– Позвольте, мадам, я всё-таки расскажу всё по порядку, – сдержанно проговорил странный гость. – У той молоденькой цыганки и в самом деле на правой руке было шесть пальцев. И она сказала мне:
«Только я всё равно не буду шувани, – в темноте летней ночи я почувствовал, что она улыбается. – Я обязательно найду своих родителей, и чего бы мне это ни стоило, вернусь к своей милой матушке».
«Как же ты её найдёшь?» – растерялся я.
«О, это несложно будет сделать! Я очень хорошо помню церковь, в которую мы с матушкой ходили. У меня на шее был крестик. Старуха Чарген сняла его и спрятала, а я нашла и забрала себе. Я помню, что жила в большом городе, наверное, это был Париж. Скоро я отправлюсь в Париж, обойду все церкви и сразу же узнаю ту, в которой молились мы с матушкой. В нашей церкви я буду подходить ко всем почтенным дамам и показывать свой крестик. И так найду родителей».
«А как же шувани Чарген? – спросил я. – Кому она передаст колдовскую силу? Я помню, у отца в имении была ведьма, так она не могла умереть до тех пор, пока не взяла за руку соседскую девчонку, передав ей свой дар. Умирающая ведьма так мучилась и кричала, что малютка не выдержала и сама протянула старухе руку, приняв на себя её лютый крест».
«И цыганские ведьмы, умирая, испытывают страшные мучения, если им некому передать свою силу. Я молилась Саре Кали, и цыганская святая подсказала мне выход. Она обещала послать в табор сильную шувани на место умершей Чарген, но с тем условием, чтобы я отыскала цыганскую серьгу удачи и бросила в щель у ног Сары Кали в её подземном святилище в Сент-Мари-де-ля-Мер. Сара Кали не хочет, чтобы серьга удачи и дальше переходила из рук в руки и сбивала людей с праведного пути. Я знаю, где сейчас серьга, и рассчитываю получить её в самое ближайшее время. Затем я отправлюсь в святилище и завершу обет».
«Ты просто умница! – обрадовался я за Эмили. – Как всё хорошо придумала!»
Мы подружились с Эмили, старуха Чарген мне тоже особо не досаждала, но жажда приключений влекла меня дальше. Простившись с цыганами, я отправился странствовать по дорогам Франции и в конце концов оказался в цирке уродов на ярмарочной площади портового города. И вот представьте себе, мадам Анри, в один прекрасный день я вижу Эмили! Она пришла к нам в балаган и попросилась в труппу! Я очень удивился, а ваша дочь, мадам, сказала, что шувани Чарген умирает и пришло время раздобыть цыганскую серьгу, чтобы сделать кончину старой ведьмы мирной, при этом самой не стать колдуньей и получить для табора взамен другую шувани. Серьга долгое время находилась рядом с Эмили, у цыганки из соседнего табора, но соплеменники, недовольные подлым нравом обладательницы серьги, изгнали её раньше, чем Эмили успела завладеть реликвией.