– Мне больно.
– Отпустите ее, – еле прошептал изуродованным ртом Гази.
– Закрой пасть, бродяга. А то я не посмотрю на приказ командира и тут же разделаю тебя как барана, а до этого на твоих глазах развлекусь с твоей женой.
– Подонки!
Годзен не сдержался, пнул Гази по сломанным ребрам. От сильной боли мужчина потерял сознание.
– Вы убили его, – прохрипела женщина.
– Нет, красотка, – сильно сжимая хрупкое тело несчастной, проговорил ей на ухо Дикмер. – Он живой, хотя и не надолго. А тебе советую не брыкаться. Еще будет время для этого. Я люблю таких прытких дамочек.
– Я никогда не буду твоей!
Дикмер сощурился.
– Дурочка, ты уже моя! – Он ударил бедняжку по голове, и она лишилась сознания.
Бандиты быстро связали беглецов и забросили их за заднее сиденье.
– А где лошадь? – спросил Годзен.
– Домой пошла. Ты что, не жил в сельской местности?
– Нет. Я родом из Анкары.
– А, ну да, я же сам составлял на тебя досье. Так вот, городской житель, умная скотина, лишившись хозяина, всегда возвращается в свое стойло. Тебе приглянулась эта старая кляча? Не думал, что ты извращенец.
– Батур, не надо меня оскорблять.
– Извини, друг, я не хотел обидеть. Поехали.
– Опять в объезд?
– По прямой. Теперь можешь увеличить скорость.
Пока Дикмер и Годзен ловили беглецов, Дабиров устроил в большом доме что-то наподобие совещания, на котором присутствовали Алилов и Батаев. Они сидели на ковре. Разбуженная жена хозяина усадьбы, вся укутанная в черное, принесла им зеленый чай с ханкой, сладости.
Когда она ушла, Дабиров взглянул на Батаева:
– Сбежавшие люди – твои рабы, Вели. Их надо жестоко наказать. Что предлагаешь?
– У тебя больше опыта в этих делах.
– Так ты отдаешь Далгаровых мне? Отлично. Что ж, в таком случае я предлагаю казнить беглецов. Но не тайно, ночью, в сарае, а прилюдно, утром. Собрать жителей и перерезать этим скотам глотки. Трупы вывезем куда-нибудь подальше. Но ты, Вели, должен будешь произнести речь перед казнью.
– И что сказать?
– Что так будет с каждым, кто решится ослушаться тебя или проявит самовольство. Без твоего разрешения это быдло не должно покидать аул. Что-то в этом роде.
– Хоп! Сделаю.
Чай с наркотиком взбудоражил мужчин, присутствующих в большой комнате.
– Но у меня нет палачей, а местные не станут убивать своих, – проговорил Батаев.
– Даже под угрозой собственной казни?
– Да.
– А твои приближенные?
– Они такие же местные жители.
– Что ж, у тебя нет палачей, у меня они есть. Весь отряд! Я найду тех, кто казнит беглецов. Куда мы вывезем трупы, чтобы их не могли похоронить? Беглецы не заслуживают этого.
– В каньон у старой мельницы.
– Где эта мельница?
– Километрах в десяти отсюда, кстати, в сторону Сулдера, куда так стремились Далгаровы.
– Это на тебе.
– Да, Басир.
– Ты должен произнести такую речь, чтобы навсегда отбить у своих рабов даже мысли о малейшем неповиновении.
– Это сделает казнь. Ничего подобного до сих пор в ауле не было.
– Все же будь строже.
– Хорошо. Еще чаю?
– Только без дури. И так голова пошла кругом. Твоя жена кладет в чайник столько же ханки, сколько чая?
– Нет, просто маковые коробочки привезены из Приморья. Лучшего сока из их верхушек нет нигде. Потому и бьет по мозгам. Но это пройдет. Возбуждение сменится успокоением, благодушием. Хорошее настроение никуда не денется даже тогда, когда на глазах у тебя палачи будут отрезать человеческие головы.
Дабиров рассмеялся.
– Тебе, Вели, ханку следует принимать каждый день.
– К чему ты это сказал, Басир?
– К слову. Но, кажется, подъехал «УАЗ». Идемте во двор, друзья.
Главарь банды с заместителем и хозяином усадьбы прошли во двор, где у «УАЗа» лежали два связанных тела. На Гази было страшно смотреть. Разбитая челюсть отвисла, щеки опухли. Каждое движение из-за перелома ребер доставляло ему сильную боль.
– Ты что с ним сделал, Батур? – воскликнул Дабиров. – Я же приказывал доставить беглецов живыми и невредимыми.
– Насчет невредимыми указаний не было, командир. Вы приказали взять их живыми, я так и сделал.
– Гази оказал сопротивление?
– Пытался. Не хотел подчиняться. Пришлось применить силу. Возможно, мы немного переусердствовали, но врач поставит его на ноги. Хотя какой в этом смысл?
– Ты порассуждай еще! До утра беглецов в подвал.
– Командир! – прогнусавил Дикмер. – Ты обещал отдать женщину мне.
– Я сказал, что подумаю, и сейчас сомневаюсь, стоит ли отдавать тебе Аризу. Ты же ее так уделаешь, что она до рассвета не доживет.
– Доживет, командир, слово.
– Ладно, забирай, но учти, если она умрет даже случайно, то ты лишишься половины своего вознаграждения. Стоит ли эта вонючка таких денег?
– Стоит! Я согласен.
– Забирай.
Гази дернулся, превозмогая боль, но путы держали крепко. Тут же двое боевиков подхватили его и потащили в подвал большого дома. Он ничего не мог сделать ради своей возлюбленной. Гази хотел умереть, но его последний час еще не настал.
Дикмер схватил женщину за растрепанные черные волосы, резко рванул вверх. Она вскрикнула и с трудом встала на колени. Начальник охраны обрезал веревки, которые связывали ее ноги.
– Сама пойдешь, тварь, или мне тащить тебя?
Ариза неожиданно плюнула бандиту в лицо и тут же рухнула на землю от хлесткой пощечины.
– Батур! – повысил голос Дабиров. – Без шума!..
– Понял, командир. – Он обернулся, увидел Годзена, стоявшего возле машины: – Озай, Помоги.
Они перетащили женщину в комнату начальника охраны. Она была небольшой, на полу палас, в углу шкаф, сундук, на окнах плотные занавески.
– Тебе помочь, Батур? – Годзен оскалился.
– Пошел вон! – огрызнулся Дикмер. – Это моя добыча, и я не собираюсь ни с кем ее делить.
Сейчас он превратился в зверя, дикого, необузданного, находящегося во власти инстинкта.
Годзен усмехнулся и вышел.
Дикмер попытался сорвать с бедняжки одежду, но она отбивалась ногами, как уж могла. Тогда бандит сорвал со стены плеть, начал хлестать ею беззащитную, хрупкую женщину, но вовремя остановился. Чутье подсказало турку, что еще пара ударов, и он вместо женщины получит труп.