Настораживали Лауру и новости из Лиссабона. Она была уверена, что титул герцога порадует мужа, но чтобы так!.. Жюно пришел в восторг и распорядился, чтобы двери особняка на Шан-Зэлизэ украсили их новым гербом, что Лауре совсем не понравилось. Теперь он требовал, чтобы его называли монсеньор, и приказал адъютантам носить его цвета.
«Что ты скажешь, моя Лоретта, если будешь королевой Португалии?» – писал он ей в последнем письме. А получила она его уже не одну неделю тому назад. И еще он писал, что в Байонну готовится ехать португальская делегация, чтобы просить императора посадить на португальский престол герцога д’Абрантеса.
– Что за мания к королевскому величию проснулась в военачальниках, стоило им получить хоть какую-то власть в стране? – спросила Лаура Меттерниха, когда они, нежась в очередной раз в гроте на диване, лакомились малиной и пили холодное вино.
Верная Аделина была посвящена в тайну грота и приносила туда в корзинке всякие лакомства. Она одна знала о тайной любви. Она и еще княгиня Боргезе, ветреная головка, но верная подруга. Этим летом Полина уезжала на воды в Экс-ле-Бэн, городок с теплыми источниками, который в те времена был в большой моде. Перед отъездом она нежно поцеловала Лауру и сказала:
– Ты как никто заслужила капельку счастья и сделала прекрасный выбор. Рассчитывай на меня, если понадобится помощь, но осторожнее с Каролиной, ты не хуже меня знаешь, на что она способна, а Меттерних ей по душе.
– А тебе нет? – спросила со смехом Лаура.
– Мне нет, честное слово! Он для меня слишком сложный. Рядом с ним я бы все время боялась, что выболтаю какой-нибудь государственный секрет, а у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не проболтаться и не подвести себя… и Напо тоже!
– Какая же ты прелесть! А что у тебя? Кто у тебя теперь в камергерах?
– Я от него без ума! Мой милый Форбен просто чудо. У него…
– Самые красивые ноги на свете?
– Но это правда! А откуда ты догадалась?
– Ты успела доверить мне эту тайну.
Милая Полина! Сама непосредственность и щедрость. Единственная, кому царственный брат прощал все. И единственная, кто не вымогал у него корон, еще не остывших после голов предыдущих владельцев. Ее вполне устраивал титул княгини Боргезе. Тем более что этот титул был одним из самых старинных в Риме, а не возник вчера или позавчера. Семейство Боргезе на протяжении долгих веков участвовало в истории Вечного города, и вилла Боргезе оставалась одним из самых прекрасных дворцов среди зеленых садов Пинчо, хотя Полина смертельно скучала там, когда проводила несколько положенных месяцев со своим супругом. Супруг никогда не тревожил ее, предпочитая общество лошадей.
Летние ночи Лаура проводила в объятиях Меттерниха, и они оказались самыми беспечальными в ее жизни и самыми беззаботными. Ведь и Савари, этот прирожденный шпион, тоже отправился с императором в Байонну. Лаура была счастлива, как впервые влюбленная юная девочка. Она не старалась понять, любит ли она Клемента всерьез. Она вообще не задавала себе никаких вопросов, наслаждаясь счастьем. И с Клементом ее ночи были ослепительней дней…
А что касается Клемента фон Меттерниха, то позже он напишет в своих мемуарах:
«Главное ее очарование было в чудесной гармонии между живой и вместе с тем ласковой улыбкой и взглядом, тоже ласковым и умным. Я не знал женщины более привлекательной и способной привязать к себе, потому что она заставляла биться сердце и льстила самолюбию».
Меттерних любил беседовать с Лаурой, а точнее, размышлять вслух, они были настроены на одну волну, и порой ему стоило большого труда не сообщить ей все, что ему было известно относительно Испании, где Жюно сейчас оказался на первых ролях.
После не слишком благородной ловушки – а бывают ли ловушки благородными? – расставленной Наполеоном Карлу IV, события в Испании приняли тревожный, хотя и вполне предсказуемый оборот. Наполеон ошибся, приняв апатичность правительства за апатичность нации. Рассуждая на берегах Адура о свободе и отмене привилегий, он принял аплодисменты элиты за мнение всей Испании.
Однако народ, невзлюбивший бесхребетного короля и сластолюбивую королеву, подчинившуюся ненавистному Годою, вовсе не желал менять династию, а уж сажать на трон чужака тем более.
Испанский народ желал избавиться от опостылевшей ему троицы и посадить вместо нее на трон принца Астурийского. Стало быть, император правильно сделал, когда отправил испанскую королевскую чету в Компьень. Но вот, когда отправил в замок Талейрана принца… Испания взметнулась в пожаре бунта!
Обо всем этом говорили между собой любовники, потому что весь мир только об этом и говорил. Однако австрийский посол не мог поделиться со своей возлюбленной новостями из английских газет и венских депеш. Не мог сказать, что в конфликт вмешалась Англия, что во главе армии поставлен блестящий генерал Артур Уэлсли (в будущем – герцог Веллингтон) и эта армия готова подорвать гегемонию Наполеона, который вознамерился один управлять всей Европой.
Последовавшие бурные события смели все деликатные соображения щекотливого австрийского посла. К концу июля – а произошло это 19-го, но хранилось в строжайшем секрете – французская армия под командованием генерала Дюпона капитулировала перед испанскими инсургентами. Катастрофа – по-другому это не назовешь – привела императора в бешенство. В первую очередь потому, что это не было поражением – поражение тоже бывает почетным! – это была капитуляция! Двадцать тысяч солдат – элитная армия – разбита наголову, в пух и в прах, вооруженными бандами крестьян.
Для Франции удар был сокрушителен. Биржа пошатнулась. Новый король Испании Жозеф Бонапарт, полумертвый от страха, поспешил уехать из Мадрида, куда он приехал неделю тому назад без всякого на то своего желания. Он торопился к границе, а испанские герильяс громили все, что встречалось на пути французское. Две недели спустя после Байлена оккупационные войска были отодвинуты за Эбр.
Лаура, испуганная тем, что могло ожидать ее мужа, потому что восстание перекинулось уже в Португалию, стала умолять Меттерниха рассказать ей все, что он знает о Жюно. Раненный ее горячностью, он все же ее успокоил: Жюно по-прежнему царит в Лиссабоне и живет полной жизнью. До тех пор, пока он не получит приказа, он не расстанется со своим раем. А что касается дальнейшего, то не в привычках Наполеона делиться секретами.
Наполеон принимал решения с быстротой молнии и действовал внезапно, без предупреждения. Приказ-молния настиг и новоявленную герцогиню, когда она в воздушном платье из бледно-розового муслина, которым собиралась порадовать взор любимого в невыносимую жару, изобретала с Аделиной новую прическу. Ехать немедленно! Рассерженная Лаура едва успела набросать несколько строк Клементу, отдала распоряжения Аделине, накинула легкий шелковый плащ на слишком уж воздушное платье и села в карету. В восемь часов она была в Сен-Клу.
Хорошо еще, что приказали ехать в Сен-Клу, прелестный загородный замок, а не в Тюильри.