Она помолчала.
– Все равно рано или поздно пришлось бы… – произнесла Кира наконец. Лицо ее осунулось, глаза были темнее обычного. Или из-за неяркого света в прихожей ему так показалось?
– Так ты сама с ним поговоришь? – не понял, как расценивать ее фразу, Алексей.
– Да, да! – излишне поспешно заверила она его. – Вы только дайте мне несколько дней… пожалуйста.
– Кира, ты что задумала?
– Ничего, – она посмотрела зачем-то на потолок. – Мне просто нужно с духом собраться. Ведь не так просто признаваться во лжи…
– Это не ложь, ты что! Это всего лишь грамотный тактический ход! Степан всю жизнь бизнесом занимается, он его оценит!
– Да только я бизнесом не занимаюсь, – произнесла девушка сухо. – Спокойной ночи, Алексей Андреевич.
– Ты мне позвонишь, когда с ним объяснишься?
– Конечно!
Что-то было не так в ее словах, в ее настроении. Но, строго говоря, его это уже не касалось.
– Спокойной ночи, Кира.
И детектив покинул ее квартиру.
Кис рулил по ночному городу к себе домой, радуясь свободе от пробок. Сейчас, ночью, невозможно было поверить, что эти широченные московские проспекты могут оказаться запруженными машинами!
…Итак, Кира не имеет никакого отношения к смерти Кости Урепкина! Откуда следует, что придется ему начинать все сначала, с ноля. Искать в окружении Костика того, кто мог быть заинтересован в его смерти. В деловом кругу и в личном.
Проще говоря, начать и кончить… Эх!
На часах было почти четыре ночи, когда он добрался до дома.
…А вставать пришлось рано.
Телефон вдовы Константина Урепкина не отвечал с утра и до трех часов пополудни, и Алексей решил больше время не терять, навести справки. Правда, не совсем понятно, у кого…
Подумав, он позвонил секретарю покойного директора.
– Ирина Вадимовна еще вчера улетела куда-то с детьми, – ответил тот. – После похорон Константина Павловича я передал ей все вещи, оставшиеся в его кабинете, – она мне тогда и сказала, что детям нужна смена впечатлений и что она повезет их куда-то за границу.
– После похорон?
– Ну да, его два дня назад похоронили. А что?
Хм. Это означало, что разрешение на похороны получено… Было ли следствие, интересно?
– У Константина Павловича какие-нибудь другие родственники есть? Родители, братья, сестры?
– Он со мной никогда не обсуждал семейные дела.
– И вы ничего даже мельком не слышали?
Алексей не раз имел дело с секретарями, хотя чаще с секретаршами. Все они проявляли повышенный интерес к личной жизни начальника, но детектив так до сих пор и не знал, отнести ли это любопытство за счет пола или за счет должности.
– Мать у него вроде в каком-то санатории… Или не в санатории, а в каком-то заведении, где ухаживают за людьми, страдающими болезнью Альцгеймера… Я слышал, как Константин Павлович по телефону обсуждал с врачом ее состояние.
– Болезнь Альцгеймера? Но Константину Павловичу, кажется, едва тридцать пять исполнилось, – так и мать его вряд ли в том возрасте, когда…
– Не знаю, что вам и ответить. Я только слышал эти разговоры, раза три-четыре, а из них было понятно, что у нее болезнь Альцгеймера…
Разъединившись, Кис поехал к родителям Александры, поиграл с малышами, попил чаю с тещей и тестем, а затем отправился в «Аську» Катаева. Время клонилось к вечеру, и детектив рассчитывал его застать в президентском кабинете.
Они пришли практически одновременно. Степан тут же потащил его на кухню к Кире: страсть, мол, как кофе хочется с бутербродом! Однако Киры на кухне не оказалось. Какая-то женщина мыла чайные чашки в раковине.
– А Кира где? – повел головой Степан.
– Заболела. Крутимся сами… – Она положила чашки в сушилку. – Давайте я вам приготовлю чаю, хотите? Или кофе…
– А что с Кирой?!
– Да я не в курсе! Позвонила и сказала, что не выйдет сегодня, заболела.
– Чем?!
– Ну откуда же мне знать?
– А кто должен знать? – сердито проговорил Катаев. – Вы вообще в каком отделе работаете?
– В бухгалтерии, – усмехнулась женщина.
– А почему Кира вам позвонила? Вы подруги?
– Она не мне, – женщине никак не удавалось спрятать улыбку: о «романе» президента с горничной знали все, ради чего они сами же постарались. – Она кому-то позвонила, а этот кто-то тут записку повесил, смотрите!
Она указала на холодильник, где магнитом была придавлена короткая записка: «Кира заболела, крутитесь сами. Грязную посуду не оставлять!»
– Черт знает что! – рявкнул Степан и вышел из кухни, набирая на ходу номер – Киры, надо полагать.
Детектив остался один, чувствуя себя немного неловко.
– Бутерброды сделать? – спросила женщина. – Тут есть сыр и ветчина. Хлеб, правда, вчерашний, но ничего, он вполне съедобный…
– Спасибо, – кивнул Алексей, – сделайте.
Степан вернулся через минуту, разъяренный.
– Не отвечает!
– Спит, может, – предположил детектив, уверенный в совершенно обратном. Она что-то затеяла, Кира, он еще вчера почувствовал… Неужто решила сбежать? Вот было бы глупо!
Он принял из рук женщины тарелку с бутербродами.
– Так вам чаю? Или кофе?
Алексей попросил чаю, Степан кофе.
– Я принесу вам в кабинет, – кивнула женщина. – Не беспокойтесь.
Степан стоял посреди кухни как истукан. Детектив потянул его за рукав:
– Пойдем в кабинет. Поговорить надо.
– Это срочно?
Алексей догадался: сейчас у Степана «срочно» только Кира и ее неожиданное отсутствие!
– У меня лишь пара вопросов, не задержу тебя.
Катаев крупно зашагал по коридору в направлении своего кабинета, Алексей за ним с тарелкой в руках. Дама из бухгалтерии не замедлила принести чай и кофе, после чего детектив самолично притянул дверь кабинета поплотнее.
– Что за секреты у тебя такие? – недовольно спросил Степан.
– Ничего особенного. Просто привычка. Не всегда заранее знаешь, что нужно хранить в тайне, а что можно обнародовать. Поэтому я предпочитаю хранить в тайне всё… Степа, я уже точно знаю, что смерть Костика не имеет отношения к тебе и твоей ассоциации. Ни к статье моей жены, разумеется. Но мне надо…
– А доказательства? – перебил его Степан. – Так-то, на воздух, говорить все горазды! Ты мне доказательства давай! – Он вдруг снова сделался крутым и начальственным.