– Ты же говорил!.. – сжав кулаки за спиной, крикнул Лано.
– Ну, мало ли кто и что говорил, – фыркнул Трато. – Ты привыкай, в конце концов, к реалиям жизни!
Чувствовалось, что в хранилище Граценбруг хорошо ориентируется; только на секунду остановившись у входа в длинную галерею и оглянувшись на своих солдат, приказал жестом следовать за ним. Он двигался впереди процессии, и на фоне дальнего освещенного конца галереи его силуэт выглядел особо зловеще. Грохот от ударов его клюки гремел в переходе, а шаркающая походка только придавала этому звуку тревожные нотки, словно по полу что-то волокли.
Галерея окончилась, и вся процессия вышла на самый верхний балкон хранилища, спиралью уходящего в бездну. Именно здесь, у входа в машинный зал, была устроена временная экспозиция, посвященная вновь обретенным экспонатам. На высоких тумбочках красовалась и катушка с нитками, и каталожные карточки украденных предметов. Одна из тумбочек была пуста, там еще совсем недавно лежала полусфера из унунквадия – первая половинка яйца дракона. В специально сооруженном саркофаге красовался ковчег – новое приобретение Депозитария.
– Прямо слезу умиления вызывает. – Трато читал табличку на постаменте ковчега: – «Благодаря мужеству профессора Батрида и его сотрудников…». Олег, «его сотрудники» – это ты, или обезьяну тоже учли? Вот же мракобесы. Почему не написали, что все это вырвано из кровавых лап преступника Граценбурга? Было бы очень патетично и полезно для воспитания молодежи.
Граценбург, как обычно, жестом отдал приказ. Лано и Олега связали вместе и поставили у балюстрады. Дуду даже не удосужились привязать, он от страха все время прижимался к Батриду.
– Так вы никуда не денетесь, – улыбнулся Трато. – А то от вас можно ждать любой глупости. Ты, Лано, еще ковчег разобьешь.
Оглушительный удар сотряс здание хранилища, заставив задребезжать стекла ажурной крыши, – молния попала в купол. Разряд был такой силы, что у всех заложило уши, Дуду от страха пискнул и попытался выдернуть голову из ошейника.
– Не волнуйтесь, здесь прекрасные громоотводы, – паясничая, успокоил их Трато. – И успокойте свою макаку, возьмите ее за цепь! А сейчас вы посмотрите, как все, полученное таким непростым путем, смотрится вместе! Напоследок!
Охранники Граценбурга принялись за работу. Они убрали стекла, защищающие ковчег, и после долгой возни подключили провода к сфере, подсоединив спираль, в которую она была заключена, к ковчегу.
– Вот видите, как все просто. Осталась малость! Добавить сюда антиграв, открыть выход для водного газа, – Трато показал пальцем на вентиль у баллона, – и все…
Он медленно открутил вентиль. Стрелки на манометре дрогнули.
– Не бойтесь! Тут еще запорная рукоятка и нет главного вещества! Да и надо ждать, пока под открытым небом зарядится электричеством ковчег! Так что не ждите, не произойдет сейчас ничего! А в том мире, куда через мгновение после вашей бесславной смерти мы уйдем, начнется новый мир и новая эпоха. – Граценбург разыгрывал спектакль, упиваясь своей властью.
– Трато, ты дурак! – не выдержал Лано. – Если ты инициализируешь сферу в другом мире, то может погибнуть все! Пространство может схлопнуться, не останется ни Центрума, ни других миров.
– Может, и схлопнется, – спокойно ответил Граценбург. – Но эту сказку ты рассказывай своим недоумкам-ученикам. Я-то знаю, что ты лжешь.
– Идиот! – Батрид попытался освободиться от пут, но безуспешно.
Веревка впивалась в руки. Гроза пугала Дуду, он дергался, пытаясь порвать цепь.
– Ах, как красиво! – Трато подошел к балюстраде и глянул вниз, туда, где спираль хранилища исчезала в сумраке.
В свете молний, ставших почти непрерывными, казалось, что балюстрада хранилища, уходящая широкой спиралью вниз, в глубь Центрума, стала еще глубже, если вообще не бесконечной.
– Вы окончите свою жизнь там! – разразился дьявольским хохотом Граценбург. – Станете последними экспонатами этой коллекции. Я считаю, это достойный конец для тебя, Лано.
Он отошел от перил и вялым голосом, словно просил о сущем пустяке, отдал приказ:
– Кончайте с ними.
И уже совсем другим голосом произнес:
– Приготовиться к переходу!
Охранники вывели вперед трех человек. Они отличались от остальных тем, что были без платков и темной униформы. По черным татуировкам на запястьях было понятно, что это контрабандисты. Кроме того, на руки каждого были надеты кандалы, скрепленные вместе одной цепью. Они стали рядом с ковчегом в полной готовности создать переход.
Два человека из охраны Граценбурга сняли оружие и прицелились в пленников.
– Нет, не стреляйте, не дай бог рикошет! И не дай бог попадете в ковчег! – рявкнул Трато и уже спокойным, беспечным голосом добавил: – Перережьте им глотки. Медленно, пусть порадуются последним секундам жизни.
Один из охранников перекинул винтовку на плечо, достал нож и спокойно, словно происходящее его не волновало, подошел к пленным. Первым он выбрал Шергина.
Граценбург, скрестив руки на груди и не скрывая зловещей улыбки, полуприкрытой дыхательной маской, наблюдал за казнью.
Воин в платке никак не ожидал того, что сделал Олег. Опережая движение руки с ножом, он резко ударил по лезвию веревками на запястьях. Удар был сильным и резким, Лано словно пушинка дернулся на общей веревке. Нож разрубил путы. Уже свободными руками Олег притянул стражника к себе и ударом головы вогнал переносицу палача в мозг. Пока тот падал, Олег успел схватить с его плеча винтовку и, почти не целясь, выстрелить в рукоятку, открывающую доступ газа в сферу.
Граценбург наблюдал за происходящим словно завороженный, не отдавая команд. Он не мог понять, что делает Олег, ведь его положение было безнадежным и только оттягивало момент смерти.
Шергин, крепко намотав перерезанную веревку на левую руку, закричал:
– Прыгаем!
Лано не успел даже осознать команды, а они уже летели вниз вместе с Олегом и орущим от ужаса Дуду, словно сорвавшиеся в одной связке со скалы альпинисты. Цепь Лано не выпускал из рук. Шергин, падая навзничь, в полете, не целясь, выстрелил несколько раз в центральную часть купола. Только увидев, как сбитый выстрелами шпиль-громоотвод падает на купол, разбивая его на множество стеклянных осколков, Шергин задержал дыхание, и через мгновение и он, и Лано, и Дуду исчезли в призрачном мареве, всего в нескольких метрах от дна хранилища.
– Идиот. Патетичный идиот, – только и сказал Граценбург, хотя в голосе сквозила досада. И, обратившись к охране, добавил: – Как только я уйду, взорвите хранилище. Пусть эти сумасшедшие, если, не дай небо, смогли уйти, вернутся в горы обломков. Тоже достойная смерть.
Через разбитый купол стена дождя летела вниз, вдоль спиралей хранилища, мелкие брызги долетали до Трато.
– Приготовиться, – сказал он и стал у ковчега, скрестив руки на груди.