– Я в засаде, я в засаде! – слышится далекий, эхом отдающийся голос Дайса, теперь уже стреляющего куда-то вниз по лестнице.
«А почему это «он» в засаде, а не «мы»? Что за?..» – в плечо медленно, растягивая ощущения, с садизмом погружается раскаленный гвоздь, пронзающий до самых легких, заставляя сбиться дыхание. Это тот самый выстрел, что был сверху, от парня, прибившего автомат ногой. Его пуля. «Задел все-таки, гад, в районе ключицы. Больно, сил нет, надо дыхание перевести и помочь. Не справится Дайс один, снизу грызут из «Миними». Чертовы дурни, кто же с пулеметом на лестницу-то лезет? Парень, кинь им гранату вниз, что ли, она красиво бабахнет, пусть порадуются люди перед смертью хоть чуть-чуть…»
Губы склеились невидимой тягучей клейковиной, даже зубы тяжело разжать, чтобы хоть что-то сказать вслух. Следопыт, словно услышав добрый совет, отстегивает от бедра гранату и отправляет ее вниз. Сверху новая тень заслоняет небо, но кто там, не разобрать, очень далеко, очень расплывчато. На груди словно бетонная плита, не дает вздохнуть и подняться, ноги отнимаются, а вокруг все начинает темнеть. Это что за чудеса такие? Средь бела дня?
Дайс вскидывает автомат вверх и дает очередь в проем, а потом, уходя с линии стрельбы, кубарем летит по лестнице вниз, оставляя Ангела один на один со спускающимся «обсидиановцем».
«Сейчас я отдышусь, встану, и мы посмотрим, у кого тут яйца больше! – проносится мысль в голове серба, но веки, наливаясь свинцом, начинают смыкаться. – Да что же такое? Встать бы надо… Хоть руку от земли оторвать…»
В этот момент очертания человека, нависающего над Ангелом, загораживают собой весь мир. Лицо незнакомое, острое, в легкой испарине. Черные точки на носу – угри, забившие поры, легкая ухмылка, пронзающая расчетливой холодностью, и сдвинутые брови, придающие большим, черным, словно два бездонных океана, глазам настоящую суровость, не показную – природную, хищного и опасного зверя. Ладони обхватывают беззащитную голову Ангела и приподнимают, чтобы взгляды встретились. Сил сопротивляться не осталось, нет и желания воевать, хочется просто плюнуть в рожу, так, забавы ради, а не чтобы выплеснуть негатив или разозлить. Снизу продолжается стрельба, значит, Дайс еще жив.
– Дайс! – повторяют негромко губы отстраненно-улыбчивого парня, которому, судя по всему, лет около двадцати пяти. Он что, мысли читает? Жаль, Капрала нет, забились бы. «Обсидиановец» с интересом наблюдает полет эмоций Ангела и тут же произносит: – Капрал!
Серб расширяет от ужаса глаза, пытаясь спрятать мысли, но парень вдумчиво следит за каждым его движением и каждым вздохом. Губы вздрагивают, чтобы произнести то, что он услышал еще. То, что от него прячут, не хотят выдать: «Главное, чтобы не… главное, чтобы не…»
– Том! Джерри! – срывается с губ псионика, а глаза победоносно смотрят Ангелу в душу, говоря: ничего ты не скроешь от меня, тебе некуда спрятаться, глупый наемник. Потом взгляд фокусируется на все-таки поддавшихся усилию воли губах Ангела, которые расползаются в улыбке. Глаза серба закатываются, но перед падением во тьму он все-таки успевает добавить шепотом:
– И еще Микки-Маус, придурок!
* * *
– Все, отошли! – шепчет Капрал, высовываясь из-за угла дома и просматривая улицу. Дезире забегает во двор с противоположного конца, а за ним в полуприседе торопливо семенит Сундук, прикрывая пулеметчика на марше. Когда появилась угроза массированной атаки, командир дал указание рассыпаться парами и выходить к точке сбора разными путями в попытке сократить потери. Большая группа под огнем – очень хорошая цель, а так хоть у кого-то получится выйти из боя целым. Двоим вновь прибывшим Мартин дает жестом приказ контролировать двор, а сам прикидывает, где сейчас могут быть Тайпан и Мага. Если все пройдет хорошо, то Сенка подберет их и приведет сюда, в точку, оговоренную заранее, – Маршала Бирюзова, 29. Последнее, что прозвучало на общей волне: Дайс попал в засаду и остался один. Значит, минимум две радиостанции в потенциале у противника. Объявлено полное радиомолчание, чтобы не давать повода врагу завладеть инициативой. Капрал держится непринужденно, веря в неуязвимость друга, но потихоньку нарастает мрачное предчувствие. Черная тоска начинает жрать сердце, и лютая ненависть поселяется в душе.
– Дурака не сваляй! – предупреждает Мартин. Он как никто другой понимает состояние Капрала и ощущает такую же пустоту в душе на том месте, где раньше в ней жил Ангел. – Дай мне частоты Матвеева и Курта, тут должно сработать.
– Должно! – бодро произносит старый друг, но по глазам видно, что еще пара часов – и он по-настоящему расклеится. Эти морщинки в углах глаз, это бесчувственное выражение бравады на лице и эти нарочито резкие движения выдают, что внутри он закипает. Ведь наизнанку сердце вывернули. Ему бы сейчас войны побольше, врагов уйму и самую плохую позицию. Никто не узнает, что ему, Капралу, легче самому сдохнуть, чем потерять друга. «А может, еще жив?! Может же такое быть?! Не сметь думать о плохом. В любом случае они дорого заплатят за Ангела. Слово Капрала!» – так круг за кругом гоняет мысли в голове Капрал. Почти машинально он подбирает нужные цифры. – Сделано!
Мартин пристально смотрит на товарища и показывает ему направление через дорогу, чтобы тот проверил дворик напротив. Пусть один идет, ему сейчас так лучше.
– Это Гусь-один, как слышите меня, Гусь-два, Гусь-три? – делает пробный запрос Мартин, не получает ответа, снова повторяет фразу в эфир. Что за волну настроил Капрал, даже проверять не хочется.
– Здесь Гусь-два, слышу тебя, Гусь-один! – слышен усталый голос Матвеева, судя по разбивке фраз, говорящего на быстром ходу или вообще на бегу.
– Гусь-два, мы рядом. Зачистили вам юго-восток, как у вас?
– Слышали вашу работу, сниму оттуда своих, если вы подержите направление. У нас гости отовсюду.
– Посылка с вами? – намекая на людей из ЦАЯ, спрашивает Мартин.
– Да. Прибыли. Работают примерно час. – Матвеев, не выключая радио, раздает четкие команды своим людям, направляя тех вверх и вправо вдоль какого-то, ему сейчас видней какого, здания. Потом снова обращается к Мартину: – Когда вас встретим? У нас тут людей не хватает. Ох и всполошили мы осиное гнездо!
– Дай направление, где тяжело. Мы можем помочь на юге и востоке, на большее нужно время.
– У нас проблемы на северо-западе, а в вашем направлении заметили концентрацию живой силы противника, двигаются с севера, по Пехотной, сотня, не меньше. Можете, конечно, попартизанить, но к вечеру вас окончательно отрежут, и встретиться тогда не получится.
– Понял тебя, Гусь-два. Организуйте нам коридор напротив Расплетина, четырнадцать. Нам нужно собраться, будем в течение часа.
– Сделаю! Если уже не встречаем, значит, смотрите под ноги! – говорит Матвеев, намекая, что через час заминирует все вокруг так, чтобы мышь не проскользнула. Значит, осталось мало времени, и срочно необходимо найти Тайпана, Магу и Сенку.
Вдали, как по заказу, из-за угла выглянул стог сена, помахал веткой и опять скрылся за углом. Мартин, присев у красного бетонного основания бывшего забора, лежащего сломанным со стороны улицы, осмотрелся и поймал заинтересованный взгляд Капрала, возникшего на другой стороне улицы, в красных воротах такого же ограждения. Тот показал, что видит двоих, но не «Обсидиан», обычных сталкеров, и запросил возможность ликвидировать. Мартин вздохнул, гася накипающую злобу, показал скрещенные руки, наотрез отказывая вступать в бой. Сталкеры здесь совершенно лишние, и можно придумать двадцать два разумных повода избавиться от них. Но еще не хватало резню устроить на ровном месте просто ради сброса негативных эмоций. Мы наемники, мы на работе, это надо помнить всегда. Капрал молча кивнул и тут же получил сигнал встретить Сенку дальше по улице. Ничего, дружище, будут еще у нас на мушке плохие люди, нуждающиеся в билетах на тот свет. Очередь целая выстроилась, толкаются и бьются за право первым быть.