– Вы многим рискуете, Алексей, отправляясь в такой дальний путь с этим камешком, – промурлыкала колдунья.
– Мы все сейчас рискуем. И не каким-то камешком, – раздраженная гримаса пробежала по его лицу, – вы понимаете, о чем я.
Прежде чем Дьяконов спрятал Глаз Гора обратно в чемоданчик, Андрей успел разглядеть на его поверхности царапины и крошечные сколы. С одного бока фиолетовый камень слегка почернел, будто побывал в огне. Можно было только догадываться о том, как он попал в руки ленинградского Ночного Дозора.
– Хорошо, – сказал Дьяконов, – наш вклад в дело – Глаз Гора. А что вы прихватили с собой, дамы?
Женщины переглянулись.
– Зубную щетку, – сказала Варя.
– Губную помаду, – подхватила ее подруга.
– Паспорт гражданки Советского Союза!
– И самое главное, – с иронией закончила Ламия, – сарафаны и купальники.
Дьяконов потерянно посмотрел на Андрея, словно искал поддержку, но тот только с улыбкой покачал головой в ответ.
– Что же, пожалуй, я даже рад этому, – нашелся Дьяконов после минутного замешательства, – пока мы будем заниматься на Кубе делами, наши дамы вольны развлекаться сколько заблагорассудится. Идемте на борт, самолет и так задержался из-за нас.
Они проследовали на борт – мимо выстроившегося для приветствия экипажа, мимо нескольких ничем не примечательных товарищей в серых костюмах, несмотря на позднее время и искусственное освещение, прикрывших глаза темными очками. Никто не обратил на Иных ни малейшего внимания – лишь служебная овчарка таможенников тоскливо заскулила и, поджав хвост, спряталась под стол.
После дозаправки в Алжире товарищ Дьяконов подловил момент, когда Варя пошла в туалет, и занял ее место рядом с Ламией. Та, судя по всему, ждала этого – высшие маги склонили головы друг к другу, что-то оживленно обсуждая вполголоса. Андрей, внимательно наблюдавший за ними сзади из-за края газеты, попытался прочесть по губам, о чем они говорили, но сразу же отчаялся: похоже, мужчина и женщина общались на неизвестном ему языке. Вот это поворот…
Появилась Варя. Растерянно поглядела на них и – делать нечего – прошла в конец салона к Андрею.
– Что, уже помирились? – спросила девушка, указав глазами на старших.
– А как ты думала. Сотрудничать-то нужно. Впрочем, кто знает… Может быть, лучше бы продолжали переругиваться…
Варя испытующе посмотрела на Андрея. Ее чудо-прическа немного разгладилась за время полета, и девушка сразу стала выглядеть проще и намного симпатичнее.
– Что ты так на меня смотришь? – спросила она.
– Как это смотрю?
– Да так.
– Как так?
– Плотоядно.
– Сочинишь тоже, – Андрей демонстративно уткнулся в раскрытую «Технику – молодежи», – я ведьмами не питаюсь.
– А я и не ведьма. Я медиум.
– Ну и зачем нам на Кубе медиум? Будем головорезов Батисты твоими косами душить? Лучше бы взяли того двухметрового лысого громилу из вашего Дозора.
Варя вспыхнула до кончиков ушей. Она убежала в начало салона и долго сидела там, скрестив на груди руки, время от времени бросая испепеляющие взгляды на Андрея. Убедившись, что Дьяконов не собирается освобождать ее место рядом с Ламией, девушка ушла в кабину пилота и там, скрытая заклятием невидимости, долго любовалась бескрайней равниной моря.
Дьяконов вернулся спустя час или около того и разбудил прикорнувшего было Андрея.
– О чем вы болтали с девчонкой, Андрей?
– Так, – пожал тот плечами, – ни о чем.
– Осторожнее с ней. Не забывай, она медиум.
– И что? Я же не дух отца Гамлета.
– А по-твоему, медиумы способны общаться только с умершими?
Яровой вспомнил, как Варвара помогла им найти похищенного неизвестными Михаила Монка, и вынужден был согласиться с Дьяконовым.
– Алексей Иванович, а вы о чем так долго беседовали с этой…
– Не важно.
Андрей помолчал, переваривая этот короткий ответ. Больше вопросов задавать не хотелось. Дьяконов нравился ему все меньше.
Маг взял его за плечо:
– Не обижайся. Это действительно не касается вас с Варварой. Ничего личного.
– Да я не обижаюсь…
– Давай посмотрим, какова диспозиция. На Кубе у нас нет организованных отделений Ночного Дозора. Дневного, кстати, тоже нет. Так что мы летим не в гости, и водить нас там с экскурсиями по барам никто не будет. Придется сориентироваться самим. Испанский язык знаешь?
Андрей ошалело покачал головой.
Дьяконов вдруг цепко обхватил его виски своими стальными пальцами и стремительно пробормотал длинное замысловатое заклятие. Яровой на миг заколебался, но затем открыл ему свой мозг, впуская льющееся сверкающим потоком знание. Вся процедура заняла секунд пятнадцать – и вот уже Андрей с криком откинулся на сиденье.
– Y bien? Cómo te sientes, chico? – спросил с улыбкой ленинградец («Ну? Как ты себя чувствуешь, парень?»).
– Esto es increíble, – пробормотал Яровой, – increíble… («Это невероятно. Невероятно…»)
– Y tú, resulta que es un principiante. Rápido te subió hasta el tercer nivel («Да ты, оказывается, еще новичок. Быстро же ты до третьего уровня поднялся»).
– Yo hablo español, – не мог прийти в себя Андрей. – Increíble («Я говорю по-испански. Невероятно»).
Он пролепетал это без малейшего акцента, словно испанский был его родным языком. Вдруг стало обидно за потраченные в студенчестве на английский бесчисленные часы занятий. И ведь там акцент так и не победил!
– Ладно, привыкнешь. Итак, смотри, что получается. Надолго мы на Кубе задерживаться не можем. Через трое суток этот самый борт отправится обратно в Москву, и мы полетим на нем. Наше дело разведка, что там да как, – и не более. В это время наши товарищи сделают все для того, чтобы убедить Запад в том, что мы не собираемся воевать. Андрей, где ты витаешь? Смотри на меня, парень.
– Yo hablo español…
– Абло, абло, ты меня послушай. Получается: никто вроде бы не хочет воевать, а Темные и Светлые у вас в Москве сцепились не на шутку И Запад тут как тут со своими бомбами. А скажи-ка мне, молодой товарищ, нет ли у вас в столичном Дозоре какой-нибудь группы? Любителей собраться втайне от других и создавать свои ячейки?
– Тайное общество? – удивился Андрей. – Так оно ведь потому и тайное, что посторонние о нем не должны знать.
– Всегда кто-то что-то видел или знает. Нельзя сохранить такие вещи в абсолютной тайне, особенно от Иных.
Тайное общество, докатились, подумал Яровой. Партия войны? Нет, это невозможно. Конечно, Матвеев с его комсомольцами ребята боевые, но чтобы настолько?