– Ага, попался! Я так и знала, что ты попадёшься!

Юрику на плечо опустилась чья-то лапа. Он испуганно оглянулся и увидел мышь.

– Что же это ты тут вынюхиваешь? – спросила она сурово. – Охотишься за чужим добром?

– Я буфет ищу. Вы же сами меня пригласили!

– Это не буфет, а кладовая, и посторонним здесь делать нечего! – Мышь ещё больше нахмурилась.

Она развернула Юрика лицом к двери и выставила в коридор.

– Ишь какой шустрый! Не успел вселиться, а уже шныряешь по чужим кладовым. Видно, это порода такая вороватая. Был бы как другие: жук-дровосек, жук-носорог, жук-олень, а что это за жук-юрик? Скорее жук-шныряльщик, вот ты кто, – ворчала мышь, закрывая дверь кладовой на какие-то хитрые палочки и верёвочки.

– Вы мне покажете, где буфет? – робко спросил Юрик.

– Зачем это?

– Вы же взяли у меня булавку, а за это обещали накормить, – напомнил Юрик.

– Какую ещё булавку? – очень искренне удивилась мышь. – Ничего не знаю, не ведаю.

– Такую, помните, с голубой головкой.

– Ой, ну ты и придумщик! Я в глаза не видела голубой головки, да и тебя-то едва знаю. Ты, собственно, кто такой? Как здесь оказался?

Юрик совсем растерялся. Его ещё никогда так нахально не обманывали. «Вот Света бы знала, что делать, как ответить», – печально подумал он и вдруг понял, что соскучился по мачехе Свете.

Мышь тем временем повернулась к нему спиной и попыталась улизнуть, но навстречу ей по коридору из какой-то двери выскочила лягушка Василиса Мелентьевна.

– Какая встреча, – радостно проквакала она, – куда направляетесь?

– Я ищу буфет, – быстро сказал Юрик.

– Ну, так ты его почти нашёл! Я тоже туда иду, – сообщила лягушка. – Эй, подруга! – закричала она мыши, которая делала вид, что ничего не видит и не слышит, а внимательно изучает узоры на потолке.

Мышь ещё пристальней стала разглядывать потолок.

– Норушкина!!! – проорала лягушка изо всех сил прямо в розовое мышиное ухо. – Это фамилия у неё такая, просто смех, – объяснила она Юрику уже нормальным голосом.

– А? Что? – всполошилась мышь Норушкина.

– Совсем ты стала глухая, – печально вздохнула Лягушка Василиса. – Я говорю, пойдём в буфет, чайку выпьем.

– Ах, вы об этом? Я тут так замечталась, так замечталась, – стала оправдываться мышь Норушкина.

Лягушка Василиса с сожалением посмотрела на неё и распахнула ближайшую дверь.

– Заходите, – пригласила она.

Мышь быстро юркнула в комнату, стараясь загородить собой большой прилавок. Юрик увидел разложенные на нём зёрнышки, орешки, половинки ореховых скорлупок, наполненные мёдом и вареньем из черники, малины и земляники. К потолку были подвешены гирлянды сушёных ягод и грибов. В центре прилавка стоял большой дымящийся самовар, а рядом на резном зелёном листе лежали румяные оладьи.

– Ух ты, – Юрик даже сглотнул, так ему захотелось есть.

– Никакое не «ух» и не «ты», – быстро сказала мышь. – Здесь обслуживают только своих.

– Ты чего, Норушкина, он же теперь свой, – вступилась за Юрика лягушка Василиса.

– У нас обмен, а не бесплатная раздача еды кому попало, – стояла на своём Мышь.

– Так вот же моя булавка! – Юрик ткнул пальцем в булавку с голубой головкой, которая лежала в углу. – А вот и другая! Я её сегодня потерял под окном.

– Что упало, то пропало! – Мышь схватила обе булавки и поспешно сунула их под прилавок. – Ладно уж, можешь что-нибудь взять, только чуть-чуть, самую капельку. И не вздумай тут есть, меня это будет травмировать. Быстро бери и уходи!

Юрик подошёл к прилавку и вздохнул. Очень уж много здесь было вкусного. Наконец он взял скорлупку с малиновым вареньем и две оладьи.

– Всё, всё, хватит, – закричала мышь Норушкина, – больше нельзя!

– А чай? – спросил Юрик.

Лягушка Василиса налила ему в другую скорлупку горячего чая.

– Посуду потом занесёшь, а теперь уходи скорей. Не могу смотреть, как добро пропадает в чужой пасти, – сказала мышь, сердито глядя на лягушку.

– Это у неё приступ скупости, – объяснила лягушка Василиса, провожая Юрика до двери. – Очень тяжёлая болезнь, причём совершенно не поддаётся лечению.

Выйдя из буфета, Юрик уселся на пол прямо в коридоре и стал есть оладьи, обмакивая их в варенье и запивая горячим чаем. И тут он вспомнил про бабочку. С сожалением отставив скорлупку с вареньем, он доел последнюю оладью, допил чай и вышел из пня-теремка.

Бабочка сидела всё там же, сложив крылышки, и, похоже, дремала.

– Эй, – окликнул её Юрик, – ты не расхотела есть?

Бабочка встрепенулась.

– Что такое? Что случилось? А, это ты, растение. Принёс сладенького?

– Принёс. – Юрик протянул бабочке скорлупку с вареньем. Она вытянула вперёд хоботок и принялась есть.

Хлюп-хлюп-хлюп, хлюп-хлюп-хлюп…

Варенье быстро исчезало из скорлупки.

– Вкусненько! – Бабочка облизнулась. – Ещё хочется! Ещё принеси!

– Нет, мне больше не дадут, – твёрдо сказал Юрик.

– Тогда сам свари! – Бабочка топнула ногой.

– Не умею я варить варенье! Да и из чего его варить? Ягод-то ещё нет!

– О, уже есть! Я тебе покажу где. Полетели скорей!

Бабочка расправила крылья и поднялась в воздух.

– Я же не умею летать! – закричал ей вслед Юрик.

– Да что ж такое, – рассердилась бабочка, – варенье варить не умеешь, летать не умеешь, на что ты вообще годен?

– Не знаю, – признался Юрик. – Я ходить умею и бегать.

– Ну беги тогда за мной, – приказала бабочка и полетела у Юрика над головой.

Глава 5
Земляничное варенье

Бежать пришлось довольно долго. Бабочка то и дело Юрика подгоняла и покрикивала на него, чтоб поторопился. У неё, мол, нет времени целый день с ним возиться. Наконец они добрались до солнечного пригорка на опушке леса. Здесь уже вовсю цвела земляника, а на нескольких кустах – вот чудо-то! – висели красные ягоды.

– Собирай! – приказала бабочка.